Литературно-мемориальный музей И.А. Бунина

Выпуск 13.

На улице Манежной, как видно по сохранившимся домам, проживали в основном люди не бедные – купцы, врачи, юристы, почтовики, телеграфисты, духовенство, иконописцы – любящие и умеющие трудиться, и знавшие цену деньгам. Но и среди богачей попадались, как в Ельце говорили, чудаки.

На противоположной стороне от табачной фабрики стоял купеческий дом братьев Горшковых, родственников М.М. Пришвина по линии отца, — большой двухэтажный каменный дом с колоннами.

В нижнем этаже жил хозяин дома старик Петр Николаевич Горшков, а верх снимала мать будущего писателя. Михаил Михайлович вспоминал:

«В глубине двора этого дома с выходом  в сад стояла баня, и в ней жил второй владелец каменного дома с колоннами, художник Михаил Николаевич Горшков. Дом был большой, и, наверное, художник мог найти себе место, но жить в бане, окруженной деревьями, было одной из его причуд. Второй причудой художника было питаться одной гречневой кашей и никого не затруднять её приготовлением: был он холост и не держал прислуги. Третьей причудой его было вечное странствование на своих двоих. Ранней весной он уходил и возвращался осенью, когда поспевали я блоки. Мы, ребята, приходили к нему за яблоками, ели у него их целыми днями, и он не уставал беседовать с нами, маленькими, как со взрослыми.

Запомнилось, когда ребята спросили художника, почему он не пишет краской небо, тот ответил: «Посмотрите, какое небо, и вот я его краской».

В постоянной экспозиции художественного отдела краеведческого музея находится картина Горшкова «Натурщик».

За эту учебную работу елецкий художник получил отличную оценку, а писавший рядом с ним Илья Репин – только четвёрку. Студенческая дружба не исчезла. Однажды весь Елец взволновала новость: приехал Репин, бывший уже знаменитым художником, и направился прямо к Горшкову! Он гостил в его баньке несколько дней, при этом было слышно, как друзья о чем-то  долго спорили.

  Много лет спустя М.М. Пришвин  говорил с Репиным о Горшкове: «Талантливый   он был художник?» — спросил я.   Он немного подумал, поморщился. «Нет! – сказал решительно. Потом ещё подумал, вдруг весь встрепенулся, сразу посветлел и ещё решительней сказал: — Да, но он был гениальный!..»

                                               В. Горлов «Елецкие корни»

  Дом Горшковых не сохранился до наших времён, в советское время на его месте был построен корпус профессионального училища № 30, в котором обучали профессиям кружевниц, поваров и швей.

Выпуск 12.

Благодаря табачному производству, чуть ниже фабрики, на следующем квартале появилось на Манежной необычное красивое здание из красного кирпича, построенное по проекту архитектора Вильфорта.

На нём в качестве декора использовалась майоликовая плитка. Фронтон украшало  цветное панно:

пеликан, крыльями  прикрывающий гнездо – символ материнства и детства.

«Супруга третья, Заусайлова Варвара
Не лишена была хозяйского же дара:

Внимательной, заботливой, прилежной,
Устроила на улице Манежной,
Не поскупясь, дом-ясли для детей,
Как для желанных дорогих гостей.
Россия милосердием права!
История же дома такова:
Муж – душка, путешественник бывалый,
Стран экзотических объездивший немало,
Решил на этом месте храм построить
И на заморский лад его устроить.
Архитектурный стиль он выбрал славный.
Но вот – конфуз, отнюдь не православный:
Попы в проекте усмотрели ересь,
Измену православной нашей вере.
Плевались с возмущеньем иереи,
Смеялись протестанты и евреи.
Епархия б сей храм не освятила…
Варвара ж церковь в ясли превратила!»

                        Ю. Ширяев «Незабываемое»

Заведение было рассчитано на 50 детей, а содержание – бесплатным.

В начале ХХ века в бывшем приюте размещался Детский дом   а с середины до конце века – детская поликлиника.

Теперь в этом здании с 2007 года  расположен Музей народных ремёсел и промыслов.

Выпуск 11.

На другом квартале, на противоположной стороне от банка возвышается двухэтажное каменное здание со старинными оконными сводами,  ранее загороженными металлической сеткой.

Это бывшая табачная фабрика, построенная в 1896 году А.Н. Заусайловым. Автором проекта, предположительно, является архитектор А.С. Каминский. Табачная фабрика купцов Заусайловых существовала в Ельце ещё с 1861 года. Первоначально она размещалась в деревянном здании и в 1894 году сгорела. После строительства новых кирпичных корпусов и оснащения новейшим по тем временам оборудованием она стала крупнейшим предприятием города с годовым оборотом 4 млн. руб. и штатом около 1 тыс. рабочих. Комплекс фабрики занимал целый квартал и состоял из множества построек, включая часовню.  Водопровод и электрическое освящение составляли неоспоримое преимущество по сравнению с другими предприятиями.

«В дни золотые Заусайлов-старший
Не только уважаем был в Ельце.
Шла слава по России о купце.
А было время, дед его в Слепухе
Из года в год сам сеял лист табачный,
И хлебушек вкушал он не калачный.
Пил квас да заедал ржаною коркой
В Ельце торгуя в розницу махоркой…
С внучонком Сашей вырос капитал,
Который Заусайловых питал.
Они его «растили», не кутили:
Землицу в центре города скупили,
За ночь одну фундамент возвели,
И на аршин подняли стены от земли!
Не дом скворца иль зяблика –
Махорочная фабрика!
Ума и рук создание
В квартал длиною здание!»

                                 Ю. Ширяев «Незабываемое»

После октября 1917 года была проведена реконструкция фабрики с целью механизации наиболее трудоёмких процессов производства. В начале войны оборудование эвакуировали в Саратов, и уже в 1942 году фабрика вновь начала выпускать продукцию для армии.  С 1956 года фабрика специализировалась на выпуске сигарет и папирос.

К сожалению, перестроечные процессы и   сменяющие друг друга  новые владельцы погубили некогда прибыльное предприятие, и в настоящее время городские власти ищут варианты, чтобы спасти историческое здание.

Выпуск 10.

Митрофан Заусайлов работал управляющим Госбанка,

который появился в Ельце в 1863 году старанием купцов Д.В. Валуйского и Д.С. Русанова. Дважды в день – утром и вечером – служащие почты и телеграфа с улыбкой наблюдали, как Заусайлов-младший стремительно проносился в экипаже.

«…Родню Митроша Заусайлов забавлял,
А он в те дни Госбанком управлял.
Когда на службу мчал его буланый,
От дома до Госбанка лишь квартал,
Смеялись все: Митроша укатал
Коня, тот спотыкается, как пьяный!»

                         Ю. Ширяев «Незабываемое»

Свой профиль здание сохраняло довольно долго. Сначала был банк, затем расчетно-кассовый центр, то есть посредник при проведении расчетных операций между банками. В мае нынешнего года здесь открылся филиал краеведческого музея — Музей воинской славы Ельца.

Почта по прежнему обслуживает клиентов, а вот здание перед ней, где до революции проживали работники почты, построенное 160 лет тому назад (в ХХ веке – радиоузел и переговорный пункт)  сейчас дает приют гостям нашего города.

  В   гостинице «Снегири» уютно и тепло по-домашнему.

Выпуск 9.

Кружилась голова у молодёжи и весной, когда недалеко от гимназии, на противоположной стороне, зацветал вишневый сад младшего брата Александра Заусайлова, Митрофана.

«Дом на углу Успенской и Орловской.
За ним был сад разбит рукою ловкой.
Дом двухэтажный, с полукруглой аркой,
Тенистый сад – спасенье в полдень жаркий,
По саду важно шествовал павлин.
В саду росли черемуха, жасмин,
Кусты сирени ароматно-пышной,
Черешни, груши, яблони и вишни.
По саду разливался запах нежный,
Тянулся сад до улицы Манежной.
А вдоль Манежной, к югу до Госбанка
В саду цвела обильно вишня-шпанка».

                             Ю. Ширяев «Незабываемое»

Когда поспевали вишни, то их аромат витал не только над этим квадратом сада, но и далеко вокруг…

«В один из таких вишнёвых, ароматных дней в доме Заусайловых было многолюдно от гостей, приехавших на семейное торжество: у супругов Митрофана и Елены родился сын Александр. Мать новорожденного, Елена Митрофановна, с видимым удивлением наблюдала, как гости уничтожали вкусные черные сортовые вишни, что были расставлены в глубоких вазах почти в каждой комнате двухэтажного дома…

— Это какое-то божественное пиршество! – восклицала она, наблюдая, как за обе щеки уплетаются сочные ягоды…Всё бы ничего, да после случился конфуз.
К вечеру две трети гостей уже должны были убыть к поезду на вокзал. Билеты были куплены, кучера готовили пролётки.
Однако, после обеда, когда шампанское смешалось с обильным вишневым соком, всех, кроме хозяев, через полчаса, сильно расслабило.
Смущенные, гости то и дело исчезали, торопливо, словно в поисках истины…
Прислуга, хихикая и подшучивая, срочно вывернула из припасов листья цикория и сушёные плёночки куриных пупков.
Естественно, билеты на поезд были сданы, и к вечеру заметно похудевшее, но приободрившееся большое семейство сидело перед самоваром, долечиваясь горьким чаем из цикория».

           А. Елецких, В. Заусайлов. «Елецкие легенды».

«Чудесный сад сей опекал садовник,
Он был творец умелый, деловой.
Дом небольшой, кирпичный, угловой,
Где жил садовник, невредим и цел,
Фундаментом лишь глубже в землю сел».

                                      Ю. Ширяев «Незабываемое»

В настоящее время в нём расположен цветочный магазин «Орхидея». Цел и двухэтажный дом Заусайловых, а вот на месте вишнёвого сада выстроен 3-этажный дом.

Выпуск 8.

Во время рождественских каникул и под Новый год в женской гимназии устраивались вечера, на которые приглашались  воспитанники  мужской  казенной гимназии.

Перед балом зал украшался гирляндами из еловых веток, оборудовались специальная эстрада и киоск, в котором продавались программы бала, художественно оформленные, с   текстом, написанным каллиграфическим почерком. Киоск возглавляла обязательно красивая барышня. На эстраде помещался духовой оркестр. Танцами руководил распорядитель танцев, кавалер с большим розовым бантом. Танцующие были в парадной форме и белых перчатках.

«… мне вспоминается бал в женской гимназии, – первый бал, на котором я был. Дни стояли тоже очень морозные. Возвращаясь после ученья домой, мы с Глебочкой нарочно шли по той улице, где была женская гимназия, во дворе которой уже выравнивали сугробы по бокам проезда к парадному крыльцу и сажали в них два ряда необыкновенно густых и свежих елок. Солнце садилось, все было чисто, молодо и все розовело – снежная улица, снежные толстые крыши, стены домов, их блестящие золотой слюдой стекла и самый воздух, тоже молодой, крепкий, веселящим эфиром входивший в грудь.

А навстречу шли из гимназии гимназистки в шубках и ботиках, в хорошеньких шапочках и капорах, с длинными, посеребренными инеем ресницами и лучистыми глазами, и некоторые из них звонко и приветливо говорили на ходу: «Милости просим на бал!» – волнуя этой звонкостью, будя во мне первые чувства к тому особенному, что было в этих шубках, ботиках и капорах, в этих нежных возбужденных лицах, в длинных морозных ресницах и горячих, быстрых взглядах, – чувства, которым суждено было впоследствии владеть мной с такой силою …

После бала я долго был пьян воспоминаньями о нем и о самом себе: о том нарядном, красивом, легком и ловком гимназисте в новом синем мундирчике и белых перчатках, который с таким радостно-молодецким холодком в душе мешался с нарядной и густой девичьей толпой, носился по коридору, по лестницам, то и дело пил оршад в буфете, скользил среди танцующих по паркету, посыпанному каким- то атласным порошком, в огромной белой зале, залитой жемчужным светом люстр и оглашаемой с хор торжествующе-звучными громами военной музыки, дышал всем тем душистым зноем, которым дурманят балы новичков,

и был очарован каждой попадавшейся на глаза легкой туфелькой, каждой белой пелеринкой, каждой черной бархаткой на шее, каждым шелковым бантом в косе, каждой юной грудью, высоко поднимавшейся от блаженного головокруженья после вальса…»

                                              И.А. Бунин «Жизнь Арсеньева»