Выпуск 10
Бунинская летопись военных сводок тем временем продолжалась:
«29 октября.
…Взяты за эти дни Екатеринослав,
лоцманская Каменка (когда-то я там был перед проходом по порогам). Теперь это,
верно, город, гнусно называемый «Днепродзержинск».
Вообще же Бунин крайне отрицательно относился к сделанным в советское время переименованиям городов, однако желание победы советского народа в войне над фашизмом постоянно брало верх над его личными антипатиями. А.В. Бахрах вспоминал, как в 1943 году в дни Тегеранского совещания Иван Алексеевич говорил:

«Нет, вы подумайте, до чего дошло – Сталин летит в Персию, а я дрожу, чтобы с ним, не дай Бог, чего в дороге не случилось!»
Смысл этой фразы стал ещё более понятен после Победы, когда Иван Алексеевич сказал Константину Симонову: «Вы должны знать, что 22 июня 1941 года я, написавший всё, что писал до этого, в том числе антисоветские «Окаянные дни», я по отношению к тем, кто ныне правит Россией, навсегда вложил шпагу в ножны».
И вот наступил уже 1944 год. 20 января Бунин запишет:
«…Взят Новгород… И почти каждое утро, как только откроешь глаза, какая-то грусть – бесцельность, конченность всего (для меня). Просмотрел свои заметки о прежней России. Все думаю, если бы дожить, попасть в Россию…»
А советские войска наступали, брали город за городом.
«20 июля 44.
Покушение на Гитлера. Пухлые облака, все неприятная погода… Русские идут, идут».

Через три дня:
«23
июля. Взят Псков. Освобождена уже вся
Россия! Совершенно истинно гигантское дело!..»
Ровно через месяц:
«50 тысяч партизан вместе с населением Парижа взяли Париж».