Овальный стол, огромный. Вдоль по залу

Проходят дамы, слуги — на столе

Огни свечей, горящих в хрустале.

Колеблются. Но скупо внемлет балу.

Гремящему в банкетной, и речам

Мелькающих по залу милых дам

Круг игроков. Все курят. Беглым светом

Блестят огни по жирным эполетам.

Зал, белый весь, прохладен и велик.

Под люстрой тень. Меж золотисто-смуглых

Больших колонн, меж окон полукруглых –

Портретный ряд — вон Павла плоский лик.

Вон шелк и груди важной Катерины.

Вон Александра узкие лосины…

За окнами — старинная Москва

И звездной зимней ночи синева.

Задумчивая женщина прижала

Платок к губам; у мерзлого окна

Сидит она, спокойна и бледна.

Взор устремив на тусклый сумрак зала,

На одного из штатских игроков,

И чувствует он тьму ее зрачков.

Ее очей, недвижных и печальных,

Под топот пар и гром мазурок бальных.

Немолод он, и на руке кольцо.

Весь выбритый, худой, костлявый, стройный,

Он мечет зло, со страстью беспокойной.

Вот поднимает желчное лицо, —

Скользит под красновато-черным коком

Лоск костяной на лбу его высоком, —

И говорит: «Ну что же, генерал,

Я, кажется, довольно проиграл? —

Не будет ли? И в картах и в любови

Мне не везет, а вы счастливый муж.

Вас ждет жена…» — «Нет, Стоцкий, почему ж?