Выпуск 2.
Не стоит думать, что отношение Горького к творчеству Бунина было только восторженным. Отдавая дань поэтическому таланту, он не разделял позиции Ивана Алексеевича, державшегося в стороне от политики.

В начале 1901 года другу и издателю Пятницкому в письме из Олеиза делился сомнениями и размышлениями: « Я все думаю – следует ли «Знанию» ставить свою марку на произведения индифферентных людей? Хорошо пахнут «Антоновские яблоки» — да! – но – они пахнут отнюдь не демократично, /…/. Ах, Бунин! И хочется, и колется, и эстетика болит, и логика не велит!» К нему же он вновь обращается через полгода уже с предложением:
«Посылаю рецензию о стихах Бунина. Он, наверное, будет у Вас, а так как он уверен, что теперь Бунин – первостатейный поэт, Вы, в случае нужды, можете показать ему, что мол, не все так думают.
Я люблю поэтов, но мне не нравится в поэтах практическая расчетливость».

В рецензии на «Новые стихотворения» Бунина из газеты «Нижегородский листок»критик Уманьский был беспощаден:
«…Бунин не лишен таланта, хотя большинство его стихотворений неудачны, а некоторые прямо невозможны. И автору следовало бы больше работать, не принимая вычурность и напряженность выражений за печать чего-то высшего, отделяющего его от толпы».
В отличие от Горького, хорошо обеспеченного, и живущего на широкую ногу, Бунину невозможно было жить без определенного расчета и забот о завтрашнем дне. Финансовый вопрос всегда был для него больным и первостепенным, потому что даже на самое необходимое денег зачастую не хватало. Многие издательства либо отказывались публиковать его произведения, либо платили сущие гроши. Усугублялось все личными неурядицами и проблемами со здоровьем. Как он часто говорил, «волка ноги кормят, а меня – лето». Здесь имелась в виду теплая, хорошая солнечная погода. Не отличавшийся отменным здоровьем, Бунин время дождей и холодов старался переждать на юге или за границей. Особенно понравился ему климат Италии, где на Капри была дача Горького.

В марте 1909 года он вместе с В.Н. Муромцевой приехал туда впервые.
Вера Николаевна вспоминала: «… мы пошли в ближайший отель, расположенный на берегу, оставили там наши чемоданы, позавтракали, поразившись дешевизной и свежестью рыбы, и, отдохнувши с час в отведенной нам комнате, отправились пешком в город./…/
—Знаешь, зайдем к Горьким, — неожиданно предложил Ян, — они посоветуют, где нам устроиться, и мы можем некоторое время отдохнуть, мне здесь нравится».

Через два дня на вилле Спинолла на дне рождения Горького, Бунин по настойчивой просьбе именинника читал стихотворение: «Ту звезду, что качалася в темной воде…». Алексей Максимович плакал, «а за ним и другие утирали глаза». Теплый, сердечный прием Горького вызвал у Бунина желание помочь ему в приобретении раритетных изданий. В письме к племяннику Н.А. Пушешникову он просит:
«Милый, родной, Горький любит и собирает старые и хорошие книги. Но выписывать их трудно, да и дерут с него, пользуясь тем, что он Горький, очень дорого. Я рассказал ему о тебе, знаменитом букинисте, и выразил надежду, что ты с удовольствием найдешь ему все, что угодно».
Пребывание на Капри оставило очень хорошее впечатление, о чем по возвращении домой, в августе, Бунин написал Горькому: «Читая Ваше письмо, с великой нежностью и горечью вспомнил Италию – с нежностью потому, что только теперь понял я, как она вошла мне в сердце, а с горечью по той простой причине, что когда-то теперь еще раз доберешься до Вас /…/»
На Капри Бунин и Вера Николаевна побывают еще 4 раза. Будут не столько отдыхать, сколько плодотворно работать. Из культурных развлечений, по словам Муромцевой, будут только « чтение авторами своих новых произведений и синематограф».
Обсуждение написанного, планы, замыслы и наброски новых произведений зачастую возникали в этом общении. «Хочется мне на Капри – ужасно, хочется очень поговорить с Вами о Ваших последних вещах, но удастся ли – и не ведаю», — писал Бунин на Капри в феврале 1910 года.

«Дорогой мой Иван Алексеевич! Посылаю неополитанские песни, нестерпимо хочется, чтоб Вы коснулись их Вашей, милой мне, рукою поэта./…/проводив Вас – ощутил большую грусть, ибо – очень люблю. Извините сие признание» — это уже из письма Горького.
Одним из первых поддержал и высоко оценил он и новую повесть Бунина «Деревня». Из писем с мая по октябрь 1910 года видно, что знакомился он с ней по частям, высказывал свое мнение и давал советы. Уже её начало пришлось по душе: «Мне – нравится. Что-то серьёзное и мужественное»;
«…кончайте «Деревню» так же твердо и хорошо, как начали, и – да будет Вам легко и свободно, дорогой друг!»;
«… множество достоинств вижу в повести этой, волнует она меня – до глубины души. Почти на каждой странице есть нечто так близкое, столь русское – слов не нахожу достойных!»
Делился впечатлениями и с другими литераторами: «Мне очень нравится «Деревня» Бунина, очень мужественно сделано, с большим знанием быта, крепким языком» (из письма В.Г. Короленко 17 ноября);
«А «Деревня» будет оценена, будет. Это – произведение исторического характера, так у нас о деревне ещё не писали. Очень грустно, что местами Иван Алексеевич придал этой вещи колорит туземный, этнографический, слишком щедро разбрасывая местные речения, но – это легко устранить». ( из письма М.К. Куприной-Иорданской 16 ноября);

«Бунин кончил «Деревню» — это первоклассная вещь. Первый раз в литературе нашей /…/ «Деревня» написана столь мужественно-правдиво, с таким искреннейшим стоном и так «исторически». А какие удивительные детали!» (из письма Г. А.В. Амфитеатрову 18 ноября)
23 ноября писал автору:
«Конец «Деревни» я прочитал – с волнением и радостью за Вас. С великой радостью, ибо вы написали первостепенную вещь. Это – несомненно для меня: так глубоко, так исторически деревню никто не брал./…/ я не вижу, с чем можно сравнить Вашу вещь, тронут ею – очень сильно. Дорог мне этот скромно скрытый, заглушенный стон о родной земле, дорога благородная скорбь, мучительный страх за неё – и все это — ново. Так еще не писали./…/

Хотите ли сделать мне большое удовольствие? Если да, то отдайте простенько переплести «Деревню», когда выйдет отдельным изданием, и пришлите, поставив автограф». Эту просьбу Бунин с радостью выполнил, отправив ему отдельное издание повести с дарственной надписью:
«Дорогому другу моему Алексею Максимовичу Ив. Бунин. 8 дек. 1910 г.»
«Деревня» наделала много шуму в критике. Большинство рецензентов, не знающих реальной сельской жизни, сочли повесть надуманной, крайне пессимистичной и мрачной. Тем более важна была для Бунина моральная поддержка Горького.
«…если напишу я после «Деревни» еще что-нибудь путное, то буду я обязан этим Вам, Алексей Максимович. Вы и представить себе не можете, до чего ценны для меня Ваши слова, какой живой водой брызнули Вы на меня!» — писал он в конце уходящего года.
(продолжение в следующем выпуске)