Выпуск 2.

Некоторые природные знаки, связанные с изменением погоды, порой бывают актуальны и в наше время. Но в ХIХ веке придавалось большое значение и другим приметам, знакомясь с которыми не перестаешь удивляться поразительному соседству в них самых тонких наблюдений и самых нелепых суеверий. Есть они и в бунинских произведениях:

«Три свечи в комнате – к чьей-нибудь смерти.

Вой собаки ночью – к смерти.

Ворон, пролетевший со свистом крыльев низко над домом – к смерти.

Разбитое нечаянно зеркало – к смерти»

(«У истока дней»)

    «Он был твёрдо убежден, что семья его вымерла не от холеры, а оттого, что перешла после пожара в новую избу, ночевала в ней, не дав сперва переночевать кочету, и что он с сыном спасся только случайно: спал в риге…»

  («Деревня»)

    «Когда-то он свято верил, что расспросы – гибель для  задуманного дела: «Закудакали – добра не будет».

  («Клаша»)

    «Вдруг с шумом летят кирпичи с крыши. Ветер повалил трубу… Это плохой знак: скоро, скоро, должно быть, и следа  не останется от Лучезаровки».

  («В поле»)

   Твердо верили в народе не только в плохие приметы, но и в то, что грядущее несчастье можно предотвратить или, в крайнем случае, ослабить, выполняя определённые действия, например:

   «Головы петухам стали «отсаживать» только в том случае, если они грозили бедою, то есть кричали курами».

(«Мелкопоместные»)

    Велик в ту пору был в деревнях и страх перед грозой. Люди забивались в дома, наглухо занавешивали окна и, зажигая перед образами заветные «четверговые» свечи, молили Илью-пророка сменить гнев на милость. Пока не придумали громоотводы, помещики и крестьяне принимали собственные предупредительные меры, подробно описанные Буниным в повести «Суходол».

   «- А грозы, и правда, куда как часто в старину собирались. Да и грозы-то великие. /…/ а они, батюшка, вздыхают, крестятся, лезут свечку восковую у образов зажигать, полотенце заветное с покойника прадедушки вешать, или ножницы за окошко выкидывают. Это уже первое дело-с, ножницы-то: очень хорошо против грозы…

/…/ Каждый день приходили отовсюду вести о бедах – о грозах и пожарах. И все возрастал в Суходоле древний страх огня. Чуть только начинало меркнуть песчано-желтое море зреющих хлебов под заходящей из-под усадьбы тучей, чуть только взвивался первый вихрь по выгону и тяжело прокатывался отдаленный гром, кидались бабы выносить на порог дощечки икон, готовить горшки молока, которыми, как известно скорей всего усмиряется огонь. А в усадьбе летели в крапиву ножницы, вынималось старинное заветное полотенце, завешивались окна, зажигались дрожащими руками восковые свечки…»

    Немалое значение придавалось и снам. Их толкование было настолько распространено, что в конце ХIХ века была даже выпущена специальная книга-сонник, отрывок из которой Бунин приводит в рассказе «В лесу»:

« — А ночью сны одолевают, и что ни увидишь, все будто, по бабушке, не к добру выходит: я мол, нынче во сне лисицу видел, а она и привяжется: ох, нехорошо, ох, это к обману, к неприятности. /…/Я, говорит, в соннике читала: /…/  видеть во сне ель – к неприятности, очки надевать – к неприятности, сидеть под балдахином – к горести, пить теплую воду – к печали, пить деревянное масло – к смерти, есть блины – к смерти, есть воронье мясо – к пожару, есть драчену – к разлуке, брить бороду – к убытку, петь томным голосом – к зубной боли, еврея видеть – к вредному знакомству…»

   Вера в плохие приметы, сны и предсказания была неотъемлемой частью жизни россиян самых разных сословий. И хотя суеверия осуждались церковью, искоренить их никому не удавалось.

«Это путы, кои человек надел на себя  — по своей ли вине или необходимости, по большому уму или по глупости, — но в коих он должен жить и умереть, если не может стряхнуть их и быть свободным, — писал Владимир Иванович Даль. И справедливо добавлял: «Большая часть тех, кои считают долгом приличия гласно и презрительно насмехаться надо всему народными предрассудками, без разбора, — сами верят им втихомолку или, по крайней мере, из предосторожности, на всякий случай не выезжают со двора в понедельник и не здороваются через порог».