Популярный в конце ХIХ – начале ХХ века аппарат для воспроизведения звука с граммофонной пластинки назывался граммофоном. Звук  возникал с помощью механического звукоснимателя – иглы и мембраны.  Колебания иглы,  образующиеся  при её движении по звуковой  дорожке вращающейся грампластинки, передаются мембране, которая преобразует их в упругие колебания воздуха – звук, усиливаемый рупором. 

Предшественником граммофона считается фонограф, изобретенный в 1877 году Томасом Эдисоном.  Устройство  записывало и воспроизводило звук, правда, плохого качества.

 В 1887 году немецкий изобретатель Эмиль Берлинер, жившей в США,  усовершенствовал его  и запатентовал, назвав  граммофоном.  Берлинеру удалось  уменьшить искажение звука, а также увеличить громкость.

  Широкое распространение в мире  граммофон получил в 1902 году, когда вышла в свет грампластинка с записью десяти песен итальянского тенора Энрико Карузо.

 Тогда же,  инженер Василий Иванович Ребиков при поддержке зарубежных представителей основал первую в России граммофонную фабрику    в Санкт-Петербурге,  наладив выпуск граммофонов и грампластинок. Оборот компании составил 10 тысяч пластинок в год. В репертуар входили в основном русские исполнители: оркестры, хоры, сольные исполнения.

 Если в деревне  граммофон был редкостью, то в городе даже мещанские семьи не слишком большого достатка,  старались его приобрести.

«Наша семья была, увы, не музыкальна. Никто в ней не играл и не пел, разве только в праздник взрослые после выпивки разохотятся подтянуть кому-либо из более певучих гостей. Поэтому не удивительно, что, примерно, в году 1912 отец купил граммофон, один из лучших продаваемых тогда в Ельце, а скорее всего он купил его в Москве в одну из редких поездок туда. Я не видел подобного в других домах. Корпус граммофона был из красного дерева, по сторонам его были вмонтированы картинки  на эмали, труба большая, с полным оборотом, что позволяло получать более мелодичный звук. К граммофону прилагалась высокая тумбочка вместительностью свыше 100 пластинок, и была ими заполнена. Запомнились пластинки с пением Шаляпина (Элегия, Дубинушка, арии Демона, Мефистофеля, варяжского гостя), Вальцевой (романс о подстреленной чайке, цыганские романсы), вальс «На сопках Манчжурии», некоторые народные песни, например, душещипательная «Лучина, лучинушка, неясно горишь», вызывавшая всегда слезинки у женщин, более весёлая «Камаринская», затем нравились диалоги комиков Бима и Бома. Я думаю, что месячного жалования отца не хватило на эту покупку, но граммофон стал гордостью нашей семьи».

                                   (из воспоминаний уроженца Ельца К.В. Скуфьина)

 Граммофон  можно было  увидеть и услышать как в частном доме, так  и в общественном заведении, в частности в трактире.

«Забрел он недавно в трактир Авдеича на Бабьем базаре. Вошел во двор, утопая по щиколку в грязи, и со двора поднялся во второй этаж по такой вонючей, насквозь сгнившей деревянной лестнице, что даже его, человека, видавшего виды, затошнило; с трудом отворил тяжелую, сальную дверь в клоках войлока, в рваных ветошках вместо обивки, с блоком из веревки и кирпича, – и ослеп от табачного дыма, оглох от звона посуды на стойке, от топота бегущих во все стороны половых и гнусавого крика граммофона». 

                      И.А. Бунин «Деревня»

 « В полдень вскачь неслись извозчики, поспешая к вокзалу, стоявшему за городом, под горой. В час они медленно тянулись назад и везли приезжих, чаще всего купцов с ковровыми сумками, которые и теперь еще называются сак-де-войяжами, а не то распространителей граммофонов, молодых бритых евреев в английских картузах, с английскими трубочками в зубах. /…/

  Он купил граммофон и никогда не заводил его. Но однажды, когда Александра Васильевна воротилась от всенощной раньше времени, не достояв, по слабости, службы, и вошла в дом с черного хода, услыхала она крикливые плясовые звуки. А заглянувши в залу, обомлела: Селихов, легкий, старенький, один во всем полутемном доме дико вскидывал ноги перед трубкой граммофона, весело и хрипло кричавшей: «Ай, ай, караул! Батюшки мои, разбой!..

          И.А. Бунин «Чаша жизни»

Граммофонные пластинки оказались весьма массовым товаром. Они  быстро расходились по ярмаркам, базарам, магазинам и лавкам Российской империи.   Их  с удовольствием слушали на свадьбах и именинах, проводах, посиделках и чаепитиях, семейных вечерах.

«Святочная метель, вихрями носившаяся по снежным крышам и снежным пустым улицам, стала мутно синеть, наливаться сумерками, а в доме темнело. Там, в зале, чинно стояли кресла вокруг стола под бархатной скатертью, над диваном тускло блестела картина — зеленоватый кружок луны в облаках, дремучий литовский лес, тройка лошадей, сани, из которых розовыми лучами палили охотники, и кувыркающиеся за санями волки; в одном углу до потолка раскидывалось из кадки мертвыми листьями сухое тропическое растение, а в другом воронкой зиял хобот граммофона, оживавший только по вечерам, при гостях, когда из него вопил в притворном отчаянии чей-то хриплый голос: «Ах, тяжело, тяжело, господа, жить с одной женой всегда!» 

                                                       И.А. Бунин «Старуха»