Наш музей всегда рад любому гостю, но особенно приятно встречать земляков.
Несколько дней назад музей посетили писатель, путешественник, руководитель программы «Глобальная Проблема Выживания Человечества» Бурлак Вадим Никласович и доктор физико-математических наук, профессор РАН, заведующая лабораторией взаимодействия атмосферы и океана, участник многочисленных морских и прибрежных экспедиций, в том числе в 4-х антарктических и более 10 арктических, Член союза Литераторов России Репина Ирина Анатольевна.
Во время экскурсии Ирина Анатольевна не могла сдержать радости, увидев в экспозиции гимназический билет своего дедушки, Белых Георгия , а также некоторые его гимназические учебники.
Все они были подарены ею в первый год после открытия музея. Став взрослым, бывший гимназист очень любил цветоводство. На своем приусадебном участке в Засосне он выращивал, наверное, самые лучшие в Ельце пионы и гладиолусы. По крайней мере, сортов последних, было у него великое множество.
В фондах музея хранится и подарок Вадима Никласовича – книга «Рыцари мадам Авантюры», преподнесенная им в 2016 году.
Ирина Анатольевна родилась и выросла в Ельце, а Вадим Никласович уже третий раз приезжает на родину своей мамы, балерины и актрисы Александры Золотухиной.
О
своем отрочестве Иван Алексеевич писал: «Стихов в гимназии я почти не писал, хотя
до чужих был жаден и отличался способностью запоминать наизусть чуть не целую
страницу даже гекзаметра, только раз пробежав её.
Зато
необыкновенно много исписал я бумаги и прочел за те четыре года, что прожил
после гимназии в елецкой деревне Озёрках /…/»
Вид деревни Озёрки с высоты птичьего полёта
А
в интервью 1912 года Бунин сказал: «Учился в Елецкой гимназии, но, слава Богу,
моё казенное воспитание продолжалось недолго. Это дало мне возможность
развиваться самостоятельно».
Зимой 1886 года, будучи учеником 4 класса, Иван на занятия после святочных каникул не вернулся, оставив, таким образом, гимназию. В «Жизни Арсеньева» он объяснит это так:
«Через год вышел на свободу и я, — бросил гимназию и тоже возвратился под родительский кров, чтобы встретить там дни, несомненно, самые удивительные из всех пережитых мной.
По записям в школьных журналах, Бунин год от года учился все хуже.
Копия страницы из классного журнала
В первом классе у него годовой балл по латыни и математике – «3», по остальным предметам «4» и «5». В конце 1883 – 1884 учебного года средний балл успеваемости 2 7/8, прилежание – «2», внимание – «3», манкировок – 14, в третьем классе учился два года.
Особенно плохо давалась математика, успехи в которой были незначительны. К тому же пропуски занятий из-за болезни трудно было восполнить домашними уроками. Перед переводными экзаменами 1885 года отец писал старшему сыну Юлию:
«Математика жестоко его пугает, собственно потому, что он был целый Великий пост в деревне, времени много ушло почти без занятий, а Николай Иосифович (Ромашков) сам не из лучших математиков; до окончания экзамена к математике остается две недели. Я и стремлюсь нанять репетитора, чтобы дело поправить».
Интересные воспоминания о Бунине-гимназисте оставил его одноклассник Дмитрий Иванович Нацкий. Он жил недалеко от дома на Торговой, где снимали квартиру Иван Бунин и Георгий Захаров, сын мелкого землевладельца, соседа по имению в Озёрках.
Д.И. Нацкий — гимназист. Фото из музейной коллекции
В частности, Нацкий описывает такой курьёзный случай из гимназической жизни. Однажды на уроке учитель отобрал и прочел «во всеуслышание» записку Георгия Захарова Николаю Высотскому:
«Милый
Коля! Выходи во двор. Будем задачу решать». Далее шло перечисление имен
мальчиков, обычно игравших во дворе Высотских: «Коля – умник, Володя – дурак, Саша
– умник, Петя – дурак, Бунин Иван – дурак и я дурак – Георгий». Содержание
записки Д.И. Нацкий комментирует так: «Как будто перечисление имен и краткие
характеристики их носителей сплошная глупость. Но автор записки Захаров, и тем
более Бунин Иван далеко не были дураки, — наоборот, — они были ребята умные».
Оказывается, дело было в следующем: «Желая вызвать Колю Высотского решать
общими силами трудную задачу, Захаров польстил ему, назвал умником, а себя
уничижительно сопричислил к дуракам. Но почему же он, вопреки действительности,
назвал дураком Ивана Бунина? Я уверен, что такая характеристика дана Бунину
потому, что Захаров ему не симпатизировал. И это мне понятно: Бунин был барчук,
так сказать, «с младых ногтей», научившийся кичиться своим барством. А Захаров
– плебей, чувствовавший пренебрежительное к себе отношение барчука. Чванство
своим дворянским происхождением всегда было отличительной чертою Бунина.
Припоминаю, что он уже не первоклассником, а будучи в третьем классе гимназии,
пренебрежительно отзывался о каком-нибудь не вполне корректном поступке
кого-либо из товарищей: «Это гадко, мерзко и неприлично!»
Третьеклассники Елецкой мужской казенной гимназии. Фото из музейной коллекции.
Сам же
Иван Алексеевич вспоминал: «В гимназии я ни с кем из товарищей не
сходился. Все они были дети разночинцев с хамскими ухватками. Несмотря на свой
общительный нрав, я держался особняком. Я страдал от одиночества, к тому же
меня мучила тоска по дому и семье».
По воспоминаниям Ивана Алексеевича, «гимназия и жизнь в Ельце оставили впечатления далеко не радостные, — известно, что такое русская, да ещё уездная гимназия, и что такое уездный русский город! Резок был переход от совершенно свободной жизни, от забот матери к жизни в городе, к нелепым строгостям в гимназии и к тяжкому быту тех мещанских и купеческих домов, где мне пришлось жить нахлебником».
В преклонном возрасте, в эмиграции, вспоминая в беседе с Ириной Одоевцевой детские годы, Бунин говорил, что большинство поступков его в ту пору были добрыми.
«Добрым было и мое отношение к жизни и ко всему окружающему меня. Я все и всех любил – и родителей, и братьев, и сестру, и слуг, и собак, и лошадей, и каждое дерево в саду, каждую птицу на ветках дерева. Я просто дышал любовью и добротой. И как трудно, как тяжело мне дались мои гимназические годы. Будто гора на меня обрушилась и надолго придавила меня. Будто я попал в тюрьму, нет, и в тюрьме, должно быть легче. В гимназии мне было все отвратительно – главное, идиотская дисциплина, — ведь в деревне я рос совершенно свободным, я всегда делал то, что хотел. А вот слушайся беспрекословно, сиди сиднем пять часов в классе.
Это для меня было невыносимо и мучительно. Поселили меня у старообрядца-мещанина. И там мне было даже ещё хуже, чем в гимназии. Мы хотя и были бедны, но у нас дома все дышало барством и дворянским изяществом. У нас были почтительные старые слуги, всячески старавшиеся мне угодить – ведь я был всеобщим любимцем. А в доме, куда меня поместили нахлебником, царил мрачный грубый быт: рубцы, от запаха которых меня мутило, подавались на стол прямо в кухонном горшке; я сам должен был чистить свое платье и башмаки и стелить свою постель. Мне казалось, что это унизительно для моего дворянского достоинства. Я знал, что происхожу из знаменитого богатого рода и гордился этим».
И. Одоецева «На берегах Сены»
«Учился я легко, хорошо только по тем предметам, которые более или менее нравились, по остальным – посредственно, отделываясь своей способностью быстро все схватывать, кроме чего-нибудь уж очень ненавистного, вроде аористов. Три четверти того, чему нас учили, было ровно ни на что нам не нужно, не оставило в нас ни малейшего следа…»
И.А. Бунин «Автобиографическая записка»
Но были все же и неплохие воспоминания о жизни в Ельце в те годы.
В городском саду:
«Меня поразила несметная, от тесноты медленно двигающаяся по главной аллее толпа, пахнущая пылью и дешевыми духами, меж тем как в конце аллеи, в сияющей цветными шкаликами раковине, томно разливался вальсом, рычал и гремел во все свои медные трубы и литавры военный оркестр. /…/ Перед раковиной, на площадке, бил среди большого цветника, орошая его прохладным водяным дымом, раскидистый фонтан, и мне навсегда запомнилась его свежесть и прохладный, очаровательный запах обрызганных им цветов, которые, как я узнал потом, назывались просто «табак», запомнились потому, что этот запах соединился у меня с чувством влюбленности, которой я впервые в жизни был сладко болен несколько дней после этого».
И.А. Бунин «Жизнь Арсеньева»
«Вскоре вечер какого-то царского праздника (конечно, 30 августа, тезоименитство Александра III). Иллюминация, плошки, и чад и керосиновая вонь. Бякин, гимназист (15 лет) показал нам в гуляющей толпе хорошенькую мещаночку, свою любовь, потом дома дал карточку какой-то молодой девицы».
«В Ельце, гимназистом, я одно время жил у ваятеля всего того, что требуется для кладбищенских памятников, — и целую зиму, каждую свободную минуту мял глину, лепил из неё то лик Христа, то череп Адама и достиг таких успехов, что хозяин иногда пользовался моими черепами, и они попадали на чугунные кресты в изножия распятий…»
В 10 лет Ивана отдали на учёбу в Елецкую казенную мужскую гимназию.
В заявлении директору гимназии отец писал:
«Желая дать образование сыну моему Ивану Бунину во вверенном вам учебном заведении, имею честь покорнейше просить распоряжения вашего о том, чтобы он был подвергнут надлежащему испытанию и помещён в том классе, в который он, по своим познаниям и возрасту, может поступить, при чем имею честь сообщить, что он приготовлялся к поступлению в первый класс и до сего времени обучался у меня дома. Желаю, чтобы сын мой, в случае принятия его в заведение, обучался в назначенных для того классах новым иностранным языкам, буде окажет достаточные успехи в обязательных для всех предметах, в противном же случае одному немецкому. При этом прилагаются свидетельства о возрасте, звании (и привитии оспы)».
Вступительные экзамены оказались лёгкими:
«Рассказал о амаликитянах, написал под диктовку: «снег бел, но не вкусен», помножил два двузначных числа, начал читать стихи, но, к его огорчению, учитель не дал ему кончить их».
В.Н. Муромцева. Жизнь Бунина
Так, несмотря на большие страхи будущего гимназиста и тайную надежду о провале, все закончилось благополучно, и решением педагогического совета от 7 августа 1881 года Иван Бунин был зачислен сразу в 1 класс.
Эти удивительные способности, а также большая впечатлительность, позволяли мальчику по-другому воспринимать окружающий мир, более остро, ярко, не так, как другие. Тоже самое произошло и с книгами. Вера Николаевна вспоминала:
«Благодаря матери, читавшей ему стихи с самого младенчества, и Николаю Осиповичу, много сделавшему в развитии его литературного вкуса, он уже без волнения не мог слушать или читать пролог из «Руслана и Людмилы». Волновали и «Старосветские помещики», а «Страшная месть» его потрясла, и он целые куски из этого несравненного произведения знал на память и всю жизнь любил читать их».
Сам Иван Алексеевич так опишет свои чувства при чтении любимых книг:
«Пушкин поразил меня своим колдовским прологом к «Руслану»:
У лукоморья дуб зелёный,
Златая цепь на дубе том…
Казалось бы, какой пустяк – несколько хороших, пусть даже прекрасных, на редкость прекрасных стихов! А меж тем они на весь век вошли во всё моё существо, стали одной из высших радостей, пережитых мною на земле…»
«У Гоголя необыкновенное впечатление произвели на меня «Старосветские помещики» и «Страшная месть». Какие незабвенные строки! Как дивно звучат они для меня и до сих пор, с детства войдя в меня без возврата, тоже оказавшись в числе того самого важного, из чего образовался мой, как выражался Гоголь, «жизненный состав». /…/
«Страшная месть» пробудила в моей душе то высокое чувство, которое вложено в каждую душу и будет жить вовеки, — чувство священнейшей законности возмездия, священнейшей необходимости конечного торжества добра над злом и предельной беспощадности, с которой в свой срок зло карается. Это чувство есть несомненная жажда Бога, есть вера в него».
Лошадьми можно любоваться без устали. Их грациозность, легкость движений, мощный прыжок никогда никого не оставляли равнодушным.
В романе «Жизнь Арсеньева», вспоминая первые впечатления детства, Иван Алексеевич Бунин писал: «В конюшне жили своей особой, лошадиной жизнью, заключавшейся в стояньи и звучном жеваньи сена и овса, лошади. Как и когда они спали? Кучер говорил, что иногда они тоже ложатся и спят. Но это было трудно, даже как-то жутко представить себе, – тяжело и неумело ложатся лошади. Это случалось, очевидно, в какие-то самые глухие ночные часы, а обычно лошади стояли в стойлах и весь день в молоко размалывали на зубах овес, теребили и забирали в мягкие губы сено, и были они все красавицы, могучие, с лоснящимися крупами, коснуться которых было большое удовольствие, с жесткими хвостами до земли и женственными гривами, с крупными лиловыми глазами, которыми они порой грозно и дивно косили, напоминая нам то страшное, что рассказывал кучер: что каждая лошадь имеет в году свой заветный день, день Флора и Лавра, когда она норовит убить человека в отместку за свое рабство у него, за свою лошадиную жизнь, заключающуюся в постоянном ожиданьи запряжки, в исполненьи своего странного назначенья на свете – только возить, только бегать…»
Во многих бунинских рассказах присутствует лошадь.. «Приземистый «киргиз», и седловатый белый жеребец, и ладная жемчужная кобылка, и золотистая со светлой гривой, и рыжая с гривой палевой, и синяя с мелкими копытцами, и будылястая, с длинной шеей – донская… А как великолепны коренники бунинских – караковых, гнедых, ореховых – троек, дробящие крупной рысью и гордо несущие свои головы!»
(из статьи Н. Шатилова «Нет любви таинственней и чище…»)
Со времени приручения лошадей, а было это в глубокой древности, люди вывели множество их пород — каждая создавалась для удовлетворения определённых потребностей. На выставке можно увидеть наиболее распространенные в нашей стране породы. На первый взгляд, все они одинаковы. Но это не так. У каждой породы лошадей своя отличительная черта, только ей присущий экстерьер, не говоря уже о характере и темпераменте.
Необычный процесс подготовки в гимназию проходил успешно ещё и потому, что Иван с рождения был тоже необычным, очень одаренным ребёнком. Спустя много лет, в эмиграции, Иван Алексеевич с улыбкой говорил:
«Да, я обладаю настолько острым зрением, что могу разглядеть звёзды, видимые другими лишь в телескоп. И слух поразительный. Бывало, скажу своим: скоро к крыльцу подъедут такие-то! Мне сначала не верили, потом убедились – я за несколько верст не только мог слышать звон колокольчиков, но даже по звуку их определять – кто именно едет. Что касается обоняния, то оно у меня просто фантастическое».
Причем, феноменальные способности с возрастом не исчезли. Ирине Одоевцевой, вспоминая молодость, он рассказывал:
«Раз со мной такой случай произошёл. Поехали мы с моей первой женой, Аней, к её друзьям, на дачу под Одессой. Выхожу в сад вечером и чувствую – тонко, нежно и скромно, сквозь все пьянящие, роскошные запахи южных цветов тянет резедой.
-А у вас тут и резеда, — говорю хозяйке.
А она меня на смех подняла:
Никакой резеды нет. Хоть у вас и нюх, как у охотничьей собаки, а ошибаетесь, Ваня. Розы, олеандры, акации и мало ли что ещё, но только не резеда. Спросите садовника.
— Пари, — предлагаю, — на 500 рублей.
Жена возмущена:
-Ведь проиграешь!
Но пари всё же состоялось. И я выиграл его. Всю ночь до зари во всех клумбах – а их было много – искал. И нашел-таки резеду, спрятавшуюся под каким-то широким, декоративным листом. И как я был счастлив! Стал на колени и поцеловал землю, в которой она росла. До резеды даже не дотронулся, не посмел, такой она мне показалась девственно невинной и недоступной. Я плакал от радости».
Среда-Воскресенье: 9.00-17.00 касса 9.30 - 16.00
Выходной: понедельник, вторник
Санитарный день: последний рабочий день месяца
Телефон для справок: (47467) 2-43-29
