Гаснет день — и звон тяжелый

В небеса плывет:

С башни старого костела

Колокол зовет.

 

А в костеле — ожиданье:

Сумрак, гул дверей,

Напряженное молчанье,

Тихий треск свечей.

 

В блеске их престол чернеет,

Озарен темно;

Высоко над ним желтеет

Узкое окно.

 

И над всем — Христа распятье:

В диадеме роз,

Скорбно братские объятья

Распростер Христос…

 

Тишина. И вот, незримо

Унося с земли,

Звонко песня серафима

Разлилась вдали.

 

Разлилась — и отзвучала:

Заглушил, покрыл

Гром органного хорала

Песнь небесных сил.

 

Вторит хор ему… Но, боже!

Отчего и в нем

Та же скорбь и горе то же, —

Мука о земном?

 

Не во тьме ль веков остался

День, когда с тоской

Человек, как раб, склонялся

Ниц перед тобой

 

И сиял зловещей славой

Пред лицом людей

В блеске молнии кровавой

Блеск твоих очей?

 

Для чего звучит во храме

Снова скорбный стон,

Спеша дымными огнями

Лик твой озарен?

 

И тебе ли мгла куренья,

Холод темноты,

Запах воска, запах тленья,

Мертвые цветы?