Выпуск 2.
Иван Алексеевич Бунин. Из дневника:
«8 сентября 1940 года .
9 ч. вечера. Восьмичасовое радио: /…/ «гигантская битва» немцев с анг., — тысяча авионов над Лондоном, сброшено миллион пудов бомб, сотни убитых и раненых, а англичане громят Берлин и сев. Побережье Франции. Уже два часа идет дождь и через каждые пять секунд тяжко, со стуком потрясает небо гром. Открывал окно: ежесекундно озаряется все небо дрожащим голубым светом, дождь летит на голову. Осенью мы будем сидеть здесь /…/. И что будем есть? Оливкового масла осталось у нас 5 бутылок – очевидно, на всю осень, а может и зиму. И чем будем топить?»
21 января 1941 года.
/…/ Холод в доме ужасный, топить вволю нельзя, нечем: запасы наши угля и дров на исходе, дальше будут давать только 100 кило в месяц- насмешка! Все время ищем что купить! Но нечего! Находим кое-где скверный, сморщенный горох (и торговец и мы врем — «для посева»), ржавые рыбки, род stet. селедочек и сардинок — и все. Питаемся скверно.
2 2 июня 1941 года. 2часа дня. /…/ Германия нынче утром объявила войну России – и финны и румыны уже «вторглись» в «пределы» её.
После завтрака (голый суп из протертого гороха и салат) лег продолжать читать письма Флобера, /…/ как вдруг крик Зурова: «И.А., Германия объявила войну России!» Думал, шутит, но то же закричал снизу и Бахрах. Побежал в столовую к радио – да! Взволнованы мы ужасно».
Бунина Вера Николаевна. Из дневника:
«25 июня 1941 года.
Все эти дни как в лихорадке. /…/ Здешние русские люди резко разделяются на две половины.
27 июня 1941 года.
Все время после 22. VI. ощущение сильного волнения. Что будет с Россией? /…/ В Москве говорят только о патриотизме. Дух силен».
Иван Алексеевич Бунин. Из дневника:
«24 августа 1941года.
Немцы пишут, что убили русских уже более 5 миллионов.
С неделю тому назад немцы объясняли невероятно-ожесточенное сопротивление русских тем, что эта война не то, что во Франции, в Бельгии и т. д., где имелось дело с людьми, имеющими «I’intelligence», — что в России война идет с дикарями, не дорожащими жизнью, бесчувственными к смерти. /…/ Нынче румыны говорят, что, не смотря на все их победы, война будет «непредвиденно долгая и жестокая».
19 сентября 1941 года.
Во время обеда радио: взята Полтава. В 9 часов: — взят Киев.
Взято то, взято другое… Но — à quoi bon? Что дальше? Россия будет завоевана? Это довольно трудно себе представить!»
Георгий Викторович Адамович:
«Война потрясла и испугала Бунина: испугала за участь России на десятилетия и даже столетия вперед, и этот глубинный страх заслонил в его сознании все то, что в советском строе по-прежнему оставалось для него неприемлемо. /…/
За ходом военных действий Бунин следил лихорадочно и сетовал на союзников, медливших с открытием второго европейского фронта. Гитлеровцев он ненавидел и стал ненавидеть ещё яростнее, когда вслед за сравнительно беспечными, даже добродушными итальянцами южная часть Франции была оккупирована именно ими».
