Выпуск 3.
Иван Алексеевич Бунин. Из дневника:
« 4 марта 1942 года.
/…/ Второй день без завтрака – в городе решительно ничего нет! Обедали щами из верхних капустных листьев – вода и листья!
И озверелые люди продолжают своё дьяволово дело – убийства и разрушение всего, всего! /…/
Битвы в России. Что-то будет? Это главное – судьба всего мира зависит от этого».
А.Б. Либерман, пианист, профессор известного музыкального колледжа в Калифорнии (США).
«Как сейчас помню жаркий летний день в августе 1942 года. Подпольная французская организация оповестила нас, что этой ночью будут аресты иностранных евреев (впоследствии и французские евреи не избежали той же участи). Мы сейчас же принялись за упаковку небольших чемоданов, чтоб скрыться «в подполье». Как раз в этот момент зашел Ивана Алексеевич. С удивлением спросил, в чем дело, и когда мы ему объяснили, стал … настаивать на том, чтобы мы немедленно поселились на его вилле. Мы сначала отказывались, не желая подвергать его риску, но он сказал, что не уйдет, пока мы не дадим ему слова, что вечером будем у него.
Так мы и сделали – и провели у него несколько тревожных дней. Это как раз было время борьбы за Сталинград, и мы с трепетом слушали английское радио, совершенно забывая о нашей собственной судьбе. Пробыв около недели в доме Бунина, мы вернулись к себе в Cannes. В это время Иван Алексеевич был стопроцентным русским патриотом, думая только о спасении Родины от нашествия варваров».
Иван Алексеевич Бунин. Из дневника:
«1 сентября 1942 года.
Еврейские дни дошли и до нас. В Париже, говорят, взяли 40.000. Хватают по ночам, 10 минут на сборы. И мужчинам и женщинам бреют головы — и затем человек исчезает без следа. Детей отнимают, рвут их документы, номеруют — будет без роду-племени, где-то воспитают по-своему. /…/ У нас взяли, говорят, уже человек 700-800″.
Вера Николаевна Бунина. Из дневника:
« 4 мая 1943 года.
К маю нам подарки: 1) нельзя выходить после 11ч. вечера, 2) нельзя ночевать не дома, 3) нельзя без разрешения ездить; — но это, кажется, в ближайшем будущем. — Против ворот выстроен блокгауз для пулемета».
Татьяна Дмитриевна Муравьева-Логинова:
«Жизнь на вилле «Жаннет» шла однообразно. Всегдашнее беспокойство Буниных о судьбе оставшихся в Париже, по ту сторону оккупационной зоны. /…/ Грозные военные вести, которые жадно ловили по радио. /…/
За годы войны все вокруг одряхлело. Вилла «Жаннет» потеряла свой элегантный, буржуазный вид. Центральное отопление давно перестало действовать. Водопровод, электричество часто отключали. /…/
Жить в Грассе становилось все хуже. Ни продовольствия, ни денег. /…/ Жили вчетвером: Бунины, Зуров и Бахрах».
Леонид Зуров:
«Во время войны у Буниных спасался парижский литератор Александр Васильевич Бахрах. Он явился в Грасс после отступления французской армии. Всю войну провел у Буниных. В самые опасные времена Вера Николаевна его крестила (в маленькой церкви, находившейся в Канн-ла-Бокка)… у священника каннской церкви Соболева. Во время пребывания в Грассе французских эсэсов, которые явились с русского фронта, Бахрах был на улице арестован ими, отведен в штаб, но выданная Соболевым бумага его спасла».
