Медиа-публикация к 150-летию со дня рождения
Л. Андреева
Часть 5. (заключительная)
К революции 1917 года и к власти большевиков оба знаменитых писателя отнеслись резко негативно.
Л.Андреев до своего смертного часа оставался в Финляндии, с тревогой следя за событиями на родной земле. Работать в таких условиях он не мог.
«Все мои несчастья сводятся к одному: нет дома. Был прежде маленький дом, дача в Финляндии, и большой дом: Россия с её могучей опорой, силами и простором. Был и самый просторный дом — искусство-творчество, куда уходила душа. И все пропало. Вместо маленького дома — холодная, промерзлая, оборванная дача с выбитыми стеклами, а кругом — чужая и враждебная Финляндия. Нет России…». Его жизнь оборвалась 12 сентября 1919 года.
Бунин узнал о его смерти почти что через год, в Париже. 19 августа 1920 года он записал в дневнике: «Вижу его со страшной ясностью, – живого, сильного, дерзко уверенного в себе, все что-то про себя думающего, стискивающего зубы, с гривой синеватых волос, смуглого, с блеском умных, сметливых глаз, /…/ как легко и приятно было говорить с ним, когда он переставал мудрствовать, как чувствовалось тогда, какая это талантливая натура».
В эмиграции Ивану Алексеевичу предстояло прожить ещё долгих тридцать три года. Выжить в чужой стране, продолжая творить, помогла любовь к Родине, память о России, которая жила в его душе. Вспоминая её бескрайние просторы, земляков, всех, с кем сводила его судьба на жизненном пути, он создавал свои знаменитые произведения.
А. Седых писал: «Меня всегда поражала эта его способность перевоплощаться, забыть обо всем окружающем, писать о далекой России так, будто он видит ее перед своими глазами. Но Бунин — это и есть Россия, которую отделить от него нельзя. Он был связан с ней крепкими, почти физическими узами, /…/.
Как-то он мне сказал: Россию, наше русское естество, мы унесли с собой, и где бы мы ни были, мы не можем не чувствовать ее.
Таков был секрет Бунина. Ему не надо было жить в России, чтобы писать о ней /…/. Россия жила в нем, он был — Россия…»
