По распоряжению Управления культуры администрации городского округа г. Елец и в связи с проведением Всероссийского фестиваля им Т.Н.Хренникова все структурные подразделения МБУК «ЕГКМ»
Если Вы и Ваши дети неразлучны с красками, кисточками и карандашами, то Вам обязательно понравится наш конкурс. Это очень интересно, полезно и занимательно как для детей, так и для взрослых.
К участию в конкурсе приглашаются все
желающие без ограничений.
Все участники конкурса получат электронные сертификаты.
И.А. Бунин — первый русский писатель, удостоенный
Нобелевской премии по литературе, оставил богатейшее творческое наследие.
С тех пор, как он оказался в эмиграции, его произведения (преимущественно прозаические) начали переводиться на все языки Европы. Сегодня можно говорить, что многие стихи Бунина, рассказы, повести, роман «Жизнь Арсеньева», дневниковые записи «Окаянные дни» переведены на большинство языков мира.
В музейной коллекции есть книги Бунина на японском, китайском, персидском, румынском, чешском, немецком, английском, французском, болгарском, польском, латвийском, итальянском, голландском и других языках. Среди них – небольшая книга в скромной обложке на искусственном языке эсперанто, популярном международном языке, проект которого разработал варшавский врач Лазарь Маркович Заменгоф. В 1887 году он опубликовал статью о международном языке под псевдонимом «Doktoro Esperanto» («Доктор Надеющийся»). Отсюда и название языка. Основная идея эсперанто, которая как никогда актуальна в наши дни, — дать людям нейтральное средство общения, язык, на котором могли бы говорить все без исключения, но использование которого в качестве международного не ущемляло бы ничьих национальных интересов и не подавляло бы ничью национальную культуру. Его основу составляют интернациональные слова, часто понятные без перевода, и 16 грамматических правил. Как утверждают эсперантисты, структура и словарь достаточно просты. Так что даже без особых способностей к языкам человек за полгода может на нем свободно изъясняться. Этот язык, удивительно мелодичный и благозвучный, чем-то напоминает итальянский. Он обладает прекрасными выразительными средствами, позволившими перевести на него многие произведения мировой литературы.
Прекрасным доказательством тому и служит книга, представленная на выставке. Перевод произведений И.А. Бунина выполнен известным елецким эсперантистом Геннадием Глуховым, начавшим самостоятельно изучать язык межнационального общения по учебнику с 60-х годов ХХ века.
Г.В. Глухов
Геннадий Владимирович — один из самых грамотных и опытных эсперантистов во всем Черноземье. Такая высокая оценка сама по себе уже говорит о многом, однако не все знали, какой на самом деле мужественный и светлый этот человек. И какое усилие воли он должен был проявить, чтобы эсперанто стол для него вторым языком. Читать мировые шедевры на эсперанто, полноценно общаться с друзьями, Глухов мог только с помощью системы Брайля. Член Российской эсперанто-ассоциации незрячих, он более 30 лет успешно переводил статьи, книги российских ученых и писателей на язык эсперанто, их издавали в журналах по всему миру — Японии, Бразилии, Аргентине, Чехии, Италии.
Романс «И цветы, и шмели, и трава, и колосья» на стихи И.А.Бунина в исполнении Инги Федотовой и фонограммы Александра Полынова. Композитор Ирина Трень.
Действующие лица и исполнители: От автора — Борис Улитин; корнет Елагин — Анатолий Петров; граф Кошиц — Валерий Никитенко; а также — Светлана Смирнова, Елена Соловьёва, Владимир Ф. Солодников, Валерий Кравченко, Рудольф Челищев.
Инсценировка — Герман Цветков. Режиссёр — Владимир Горьков
17 июля свой профессиональный праздник отмечают этнографы – специалисты, которые занимаются изучением культуры разных народов, их истории, традиций и быта. Но иногда бывает и так, что со временем записи или воспоминания обычных людей становятся ценным этнографическим материалом.
Е.А. Бунин
В этом плане достаточно вспомнить мемуары Евгения Алексеевича Бунина, которые он писал «исключительно для брата моего Вани». Наделенный даром наблюдательности, старший брат писателя хорошо знал жизнь русской деревни. По свидетельству Веры Николаевны Муромцевой, Иван Алексеевич особенно интересовался его рассказами, когда задумал повесть «Деревня»: « …Евгений Алексеевич много рассказывал жутких историй. Он делился с Яном своими впечатлениями о жизни в Огнёвке, вспоминал мужиков /…/ Рассказывал он образно, порой с юмором».
Два
отрывка из записей Евгения Бунина
«Раскопки далекой темной старины», а также их отголоски в повести «Деревня», предлагаем вашему
вниманию.
«Мне было 17 лет, я как-то пошел версты за четыре к двоюродному брату в деревню Каменку Бунинскую и, по обыкновению, остался там ночевать. Вечер был темный, тихий, мы сидели в доме. Прибежала к нам девчонка и говорит: «Выйдите-ка во двор, послушайте, кругом нашей усадьбы что делается».
Мы вышли, слышим – за амбарами, в поле идет целая процессия с песнями, свистом, гиканием, хлопаньем бичами, звоня в косу. Впереди, со свечами и образами, идет много народу, несколько женщин запряжены в соху. Нас предупредили, чтобы близко не подходили, иначе они могут и имеют право кого попало встречного убить или застегать кнутами до полусмерти и не будут отвечать – будто бы по закону старых древних обычаев.
Г. Мясоедов «Опахивание»
И вот видим: они, приплясывая, в одних рубашках, с растрепанными волосами, выкрикивают: «Нас восемь девок, восемь баб, девятая удова, мы опахиваем, обмахиваем, ты, коровья смерть, не ходи в наше село». И еще пели и опять повторяли: «Ты, коровья смерть, не ходи в наше село…» В это время была какая-то эпидемия на скотину, дохли коровы, и бабы, собравшись, решили предупредить или прекратить падеж. Во многих деревнях и селах бывали подобные дикие оргии, доходившие до экстаза и изуверства, — верили и рассказывали повсюду, что там, где подобное проделывалось, падеж быстро прекращался».
А вот как оживает этот эпизод в повести:
«В ту давнюю пору, когда Илья Миронов года два жил в Дурновке, был Кузьма совсем ребенок, и остались у него в памяти только темно-зеленые пахучие конопляники, в которых тонула Дурновка, да еще одна темная летняя ночь: ни единого огня не было в деревне, а мимо избы Ильи шли, белея в темноте рубахами, «девять девок, девять баб, десятая удова», все босые, простоволосые, с метлами, дубинами, вилами, и стоял оглушительный звон и стук в заслонки, в сковороды, покрываемый дикой хоровой песнью: вдова тащила соху, рядом с ней шла девка с большой иконой, а прочие звонили, стучали и, когда вдова низким голосом выводила:
Ты, коровья смерть, Не ходи в наше село! — хор, на погребальный лад, протяжно вторил: Мы опахиваем — и, тоскуя, резкими горловыми голосами подхватывал: Со ладаном, со крестом…»
И.А. Бунин «Деревня»
«Еще расскажу про одного крестьянина деревни Бутырки – Ивана Маркелова Горячева. Очень просто крестьяне относятся к смерти – еще не успеет человек отойти в вечность, как его спешат обмыть и положить на лавку под святые. Так было в данном случае и с Горячевым. Мы с братом Юлием, зайдя случайно во двор Горячева, застали трогательную картину: сидит Иван на конике, видимо, ему очень трудно и ужасное у него настроение. Он потребовал ему подать икону, взял её, перекрестился, приложился и строго, торжественно позвал, прежде всех, своего сына Симфона (правильнее Ксенофонта).
П. Богданов-Бельский «Последняя воля»
«Ну, — говорит очень слабым голосом, — подходи сюда, видишь, я почувствовал свой смертный час и потому желаю с вами проститься и благословить вас на благополучную, долгую, счастливую жизнь». Тот подошел, стал на колени, три раза перекрестился, делая при этом земные поклоны, в то же время старик три раза осенил его иконой, тот приложился к иконе трижды и поцеловал у отца руку и в губы и то же велел сделать всем членам семьи. Проделав все это, старик еще раз перекрестился и, глубоко вздохнув, лег навзничь на этом же конике. Мы тут ушли, и далее оказалось, что его обмыли и положили на лавку под окном, под святые. Положивши, все убрались в другую, через сени, горницу приготовляться к приезду священника и причта. Прошло довольно порядочное время в ожидании священника, тем временем Иван Горячев, полежав, вероятно, в забытье, потянулся, приподняв руки кверху за голову, нащупал под образами бачок с вином, поднес его ко рту и потянул в себя этой благотворной влаги. Она забулькала и оживила его. Немного погодя, он повторил еще, и так раза три. Конечно, влага эта быстро его согрела и привела в веселое расположение духа.
По приезде священника все входят и еще из сеней слышат, что кто-то там так грустно, тихо поет. Входят и видят – Иван сидит на лавке, подпер рукой голову и распевает:
Ах, ты, полынь, ты моя полынь, Полынь, горькая трава
Каково же было удивление их при виде подобной
картины. Он велел подать закусить и вместе с батюшкой закончили эту панихиду
веселой беседой. Так после этого он прожил еще несколько лет».
В. Маковский «Крестьянин»
И этот
случай, правда, в несколько иной интерпретации, также есть в
повести. Крестьянин Иванушка из Басова,
сильно простудившись зимой и, тяжело
болея, твердо решивший смерти «не поддаваться», однажды
«утром увидал, что невестка разваливает пироги, жарко топит печь…
– Ай мне на похороны? – спросил он дрогнувшим
голосом.
Невестка промолчала. Он опять собрал силы, опять
слез с печи, вышел в сенцы: да, верно, – у стены стоймя стоял громадный лиловый
гроб с белыми восьмиконечными крестами! Тогда он вспомнил, что было лет
тридцать тому назад с соседом, стариком Лукьяном: Лукьян захворал, ему купили
гроб – тоже хороший, дорогой гроб, – привезли из города муки, водки, соленого
судака; а Лукьян возьми да и поправься. Куда было девать гроб? Чем оправдать
траты?»
Вот так
интересный этнографический материал,
записанный старшим братом, был использован в знаменитой повести Ивана Алексеевича.
Зрение, слух и обоняние у Бунина были развиты несравненно сильнее, чем у обычных людей. Ирине Одоевцевой он рассказывал, что в молодости у него было настолько острое зрение, что видел звезды, видимые другими только через телескоп. В романе «Жизнь Арсеньева», вспоминая детство, он писал:
«Зрение у меня было такое, что я видел все семь звёзд в Плеядах, слухом за версту слышал свист сурка в вечернем поле, пьянел, обоняя запах ландыша или старой книги». Но шли годы, постоянное чтение, напряженный писательский труд, вносили в здоровье коррективы. Бунинским глазам, которые, по словам Ирины Одоевцевой «смотрели зорко, пристально и внимательно и, казалось, замечали и видели все – хоть на аршин под землей», при долгой работе уже нужна была помощь. Писатель Антонин Ладинский вспоминал: «…я часто видел, как он правил корректуру своих рассказов, так как писал в той же газете («Последние новости»), что и он. Бунин проходил в редакторский кабинет. Там он нацеплял на нос старомодное пенсне, брал гранки в руки и вдруг становился серьёзным. /…/ Гранки он правил очень тщательно, не считаясь с тем, что одно новое слово, вставленное в строку, потребует перебора всего абзаца».
Курнаков А.И., Курнаков Л.И. Чехов и Бунин в Ялте (фрагмент рисунка)
Пользоваться пенсне он стал с 40 лет, и, как
отмечал Валентин Катаев, оно «было у него
стальное, вроде чеховского. Обычно Бунин носил его не на носу, а с собой, сложенном вдвое и
засунутым в наружный боковой карман
полуспортивного жакета». Носить
постоянно не было смысла, зрение оставалось хорошим достаточно долго.
Бунин, который очень трепетно относился к
своему внешнему виду, возмущенный статьей Юрия Жукова «На Западе после войны», писал в
редакцию журнала «Октябрь» 25 марта 1948 года: «… я не «маленький и сухонький», а выше среднего роста, худощавый, но
широкий в кости и плечах, держусь твердо и прямо, /…/ пенсне не ношу – только
прикладываю к глазам, когда смотрю вдаль».
На «выход»
пенсне иногда заменял монокль, что дало повод известному танцовщику и балетмейстеру
Сергею Лифарю сказать, что « Иван Алексеевич был из породы «вечных
лицеистов» – «франтов», пускай он был богат или бедный. Его канотье был его
любимый головной убор. Монокль на черной ленте, на шее «вечный» мотылек – его
галстук».
В домашней
обстановке, при чтении и письме Иван Алексеевич пользовался очками. Представленные очки были подобраны окулистом и
куплены Буниным в Париже.
Большинству же из тех, кто долго общался с писателем, запоминались его глаза: небольшие, глубоко посаженные, казалось, что
они освещали его лицо, и, как утверждала
друг семьи, художница Татьяна
Муравьёва-Логинова, «молниеносно изменялось их выражение, и даже
их цвет: голубой, серый зеленоватый. Был в них молодой блеск, и даже задор, искрящийся
юмор и тайная грусть, и ласка, порой даже гнев, возмущение, даже ярость».
В 1896 году Высочайшим велением Государя императора
Николая Второго в Ельце был
расквартирован Нежинский полк. Драгуны, ставшие приемниками героев – гусар, легендарного воинского подразделения, отличившегося в
Отечественную войну 1812 года, попали сюда потому,
что в Елецком уезде стояла ремонтная команда кирасирского полка, а в Орловской губернии
было несколько частных конезаводов.
Город военных с радостью принял. Офицеры полка сразу же вошли в элиту Ельца, а оркестр стал исполнять музыку в театральных постановках, на городских торжествах и балах. И.А. Бунин и в своих произведениях неоднократно упоминал полковой оркестр.
Елец. Открытка конца ХIХ века.
Так, на страницах романа «Жизнь Арсеньева» в казенной женской гимназии, на новогоднем балу огромная белая зала, залитая жемчужным светом люстр, «оглашалась с хор торжественно-звучными громами военной музыки», а в городском саду « в конце аллеи, в сияющей цветными шкаликами раковине, томно разливался вальсом, рычал и гремел во все свои медные трубы и литавры военный оркестр». И, даже синематограф, первый, немой, тоже не обходился без полковых музыкантов, считавшихся лучшими таперами. Капельмейстером полка, руководителем духового оркестра был чех Иосиф Франциевич Кветон. В молодости он окончил Пражскую консерваторию, двенадцать лет служил капельмейстером в австрийской армии, за что был награждён орденом. Но потом добровольно перешёл в русскую армию и принял российское подданство. С 1898 года его постоянным местом службы стал Елец и Нежинский полк, для которого, будучи замечательным композитором, он даже написал марш. В семье Иосифа Францевича Кветона было трое сыновей. Старший Николай и младший Владимир служили в Нежинском полку.
Средний сын Эммануил получил высшее образование в Московском императорском университете на физико-математическом факультете, а затем окончил Московскую консерваторию, как и отец, был хорошим музыкантом и композитором. Он, кстати, был первым учителем музыки юного Тихона Хренникова. В книге воспоминаний композитор писал: «Несмотря на то, что город наш был уездным, у нас постоянно проходили концерты – и камерные, и симфонические, и сольные. Было два дирижера: Шулькин и чех Кветон. Особенно последний был серьезным музыкантом и любимцем елецкой публики. В свое время Кветон был дирижером духового оркестра полка и, выйдя в отставку, доживал свой век в Ельце. У него был сын, также музыкант, воспитанник Московской консерватории. У него я, между прочим, начал свои занятия музыкой…
С
девяти лет я стал учиться играть на рояле. Занимался со мной поначалу, как я
уже говорил, наш Кветон. Он преподал мне и начатки знаний по элементарной
теории музыки».
Т.Н. Хренников
«Я
счастлив, что первым моим учителем музыки был такой чудесный человек, о котором
я храню самые теплые воспоминания, который в огромной степени способствовал
развитию моей музыкальности и как только я познакомился с нотными знаками, стал
немножко играть на рояле, меня потянуло сочинять».
Сочинял и Эммануил Кветон. Мелодичные бунинские стихи вдохновили его на написание двух романсов: «Осень» и «Из сказки».
Романс «Из Сказки» Все лес и лес. А день темнеет; Низы синеют, и трава Седой росой в лугах белеет… Проснулась серая сова. На запад сосны вереницей Идут, как рать сторожевых, И солнце мутное Жар-птицей Горит в их дебрях вековых. 1899
Романс «Осень» Таинственно шумит лесная тишина, Незримо по лесам поет и бродит Осень… Темнеет день за днем, — и вот опять слышна Тоскующая песнь под звон угрюмых сосен. «Пусть по ветру летит и кружится листва. Пусть заметет она печальный след былого! Надежда, грусть, любовь — вы, старые слова. Как блеклая листва, не расцветете снова!» Угрюмо бор гудит, несутся листья вдаль… Но в шумном ропоте и песне безнадежной Я слышу жалобу: в ней тихая печаль. Укор былой весне, и ласковый и нежный. И далеко еще безмолвная зима … Душа готова вновь волненьям предаваться И сладко ей грустить и грустью упиваться, Не внемля голосу ума. 1898
Сохранившиеся рукописные ноты этих произведений были подарены
музею родственником Э. Кветона,
Александром Николаевичем Хотиным. Нотный текст записан в основном тушью, лишь
кое-где карандашом.
Андрей Николаев — известный русский художник- иллюстратор. Особенно стал известен после создания серии иллюстраций к великому произведению Льва Николаевича Толстого «Война и Мир». Многие ценители изобразительного и литературного искусства считают его рисунки к этому произведению лучшими.
А.В.Николаев
Андрей Владимирович Николаев родился в Москве в 1922 году. В детстве будущий художник просто ненавидел уроки рисования и увлёкся изобразительным искусством гораздо позже, только после Второй Мировой Войны. По возвращении с войны, Андрей Николаев поступил во ВГИК на художественный факультет. После его окончания, создав серию иллюстраций к роману «Война и мир», его имя стало хорошо известно почитателям творчества Толстого. Как отмечали критики, именно эти иллюстрации были наиболее реалистичными и правдоподобными, эмоционально глубокими и насыщенными чувствами. Большинство читателей именно так и представляли главных героев книги.
Многие художники создавали иллюстрации и картины к бессмертному произведению Л. Толстого, но работы А.В.Николаева являются особенно заметными и ценными. Он проиллюстрировал как сцены из мирной жизни, так и военные баталии, разыгравшиеся во время войны с Наполеоном, и обе стороны произведения получились у него превосходно.
Предлагаем вам небольшое путешествие по этому вернисажу в открытках.
приуроченную к музыкальному фестивалю Т.Н. Хренникова,
которая продлится с 10 по 20 июня 2021 г.
Выставка знакомит с рукописными нотами романсов Э. Кветона на стихи И.А. Бунина.
В конце ХIХ века дирижером военного оркестра Нежинского полка, стоявшего с 1896 года в городе Ельце, был чех Иосиф Кветон, по воспоминаниям композитора Т.Н. Хренникова, «серьёзный музыкант и любимец елецкой публики». В молодости он окончил Пражскую консерваторию, служил капельмейстером в армии Австро-Венгрии, а затем оказался в России. Он не только руководил военными оркестрами, но и сам писал музыку. Его средний сын Эммануил получил высшее образование в Московском императорском университете на физико-математическом факультете, а затем окончил Московскую консерваторию, как и отец, был хорошим музыкантом и композитором. Два романса на стихи И. Бунина «Осень» и «Из сказки» были написаны им в 1898 – 1899 годах.
Среда-Воскресенье: 9.00-17.00 касса 9.30 - 16.00
Выходной: понедельник, вторник
Санитарный день: последний рабочий день месяца
Телефон для справок: (47467) 2-43-29
