(к 150 -летию Елецкой Казенной женской гимназии)

В нашем городе есть немало интересных исторических зданий,  о которых невозможно  не упомянуть, рассказывая о бунинском Ельце. Одно из них – Казенная женская гимназия.

Красивое  двухэтажное  кирпичные здание с ажурным чугунным навесом над входом, высокими окнами и со строгими елями у входа. В 70-х годах XIX века именно здесь впервые начали  получать всестороннее образование и воспитание  юные  ельчанки.

Появилась гимназия для девочек в 1874 году, став преемницей бывшей тремя годами ранее женской прогимназии, и первые несколько лет находилась под руководством директора мужской казенной гимназии, расположенной неподалёку. Свидетельство о том   в его отчете за 1875 год,  где  в разделе «Помещение  Женской  Гимназии» дается такая характеристика:   «Помещение  Женской  Гимназии  можно  назвать  отличным:  удовлетворяя  всем педагогическим и гигиеническим потребностям в отношении размещения классов, отопления  и  вентиляции,  оно  имеет  особые  помещения  для  обучения  танцам, музыки, библиотеки, физического кабинета и квартиры начальницы. Здание это построено к ноябрю 1875 года на счет города, потратившего на него 100 тысяч рублей». Кстати, возвели его и подготовили к открытию  очень быстро, всего за два года. А всё благодаря энергии, настойчивости и умению убеждать  двух дальновидных мужчин, потомственных почетных граждан Ельца: председателя  Попечительного Совета  Женской  Гимназии  Мелитона Николаевича Валуйского и  городского головы   Петра  Сергеевича  Хренникова.    Здание получилось отменным.    Проект А. Каминского, как впоследствии оказалось,  выгодно отличался от других подобных заведений.

Строки об этом  есть в  воспоминаниях о жизни в Ельце В.В.  Розанова :  «Здание  женской  гимназии,  большое,  двухэтажное,  с красивым подъездом и какими-то архитектурными выступами, счастливо отличалось от обычных казенных построек; наезжавшие из Москвы ревизоры говорили, что это лучшее в округе, т.е. в 11 подмосковных губерниях учебное заведение».

С 1 сентября по 1июня сюда по утрам спешили  девочки  в темно-коричневых платьях и черных фартучках.  На прохожих они производили «отрадное впечатление». По крайней мере,   об этом  так писал в 1885 году в «Путевых очерках»   журналист  Василий Иванович  Немирович – Данченко, брат известного драматурга.  Ещё он отметил, что казенная женская гимназия «славится в Ельце, и недаром. Девушки здесь получают серьёзное образование /…/     Печать какой-то особенной деловитости лежит на них».  По его словам, елецкие обыватели поначалу к женскому образованию отнеслись настороженно, а потом, поняв пользу, поспешили  отправить учиться  наряду с  дворянками, и  мещанских дочек,  которых вскоре стало  большинство.

Действительно, казенная гимназия достаточно быстро зарекомендовала  себя с лучшей стороны, давая свои воспитанницам хорошие прочные знания и прививая отменные манеры.

В первый класс поступали в 9 – 12 лет, в приготовительный брали с 8, за редким исключением с 7. Уровень подготовки оценивали на вступительных экзаменах в августе.  И если   от «приготовишек» требовалось уметь читать, писать и считать до 100, то будущим первоклассницам  было необходимо знание «главнейших молитв (молитва Господня, Царю Небесный, Богородице, Ангелу хранителю, Спаси Господи, люди Твоя, перед обедом и после обеда), символа веры в связи с кратким рассказом о двунадесятых праздниках, 10 заповедей; уменье правильно и ясно читать по  русски, списывать с книги и производить четыре действия над числами от 1 до 100».

Содержалась гимназия на городские средства. Благодаря дешевизне обучения (25 рублей в конце ХIХ — начале ХХ века и 40 рублей в 10-е годы ХХ века за обязательные предметы) в ней училось 300 девушек, и не только из состоятельных семей.

Полный курс обучения включал 7 классов. Обязательными предметами   были: Закон Божий, русский язык, церковнославянский и словесность,  математика, география( всеобщая, русская и математическая), история (всеобщая и русская), физика.

 Не менее важными считались уроки  чистописания и рукоделия.  На последних девочек учили вязать, шить, плести кружева. Ещё были гимнастика, танцы и уроки хороших манер.  За  отдельную плату преподавали, так называемые, необязательные предметы: французский и немецкий языки, педагогику, рисование и бухгалтерию.    Посещение их уже зависело от благосостояния семьи, желания родителей и способностей  ученицы.

8 класс был дополнительным. Туда шли девочки, которые хотели посвятить свою жизнь педагогике, так как после получения аттестата им  давалось право  работать   учительницей начальных училищ или заниматься обучением на дому.   Основными предметами обучения здесь были педагогика, дидактика, русский и церковнославянский языки, словесность,   математика, история.     Кроме того, в восьмом классе проходили педагогическую практику.  Девушки посещали приюты для сирот, где обучали детей грамоте, вязанию, вышиванию , а также проводили уроки под наблюдением преподавателя в начальных классах гимназии. По окончании гимназии лучшие ученицы награждались золотыми и серебряными медалями за «Благонравие и успехи в науках».

Согласно правилам,  гимназистки должны были  быть  «всегда опрятно одетыми и держать свои книги и тетради в порядке».  По воспоминаниям  ельчанки  Марии Захаровны Коровиной, «прийти в гимназию с «кудрями» было никак нельзя. Тут же заставляли смыть все под водой. Одевались строго. Платья были закрыты до верха. В нашей гимназии все носили коричневые платья и черные фартуки. Выпускницы ходили в белых передниках». Уроки начинались в 8 часов 50 минут, но  приходить нужно было к половине 9, то есть к началу общей молитвы перед  учением, после которой все расходились по классам.

В гимназии был  большой актовый зал, где нередко устраивались концерты заезжих артистов для городской публики, а для гимназистов – балы на Рождество.  Ждали их с нетерпением. «Это было что-то необыкновенное», – рассказывала Мария Захаровна.   «К нам приходили юноши из мужских гимназий, играл духовой оркестр. Мы очень любили танцевать мазурку. Распорядители вечеров ходили с бантами  на руках. Еще всех угощали сладостями, фруктами. Больше всех мы любили Рождественскую елку. Столько было радости и веселья!»  Но радовались не только девочки. Гимназисты тоже ждали этого с нетерпением. Вспомним строки из «Жизни Арсеньева» Бунина:

«… мне вспоминается бал в женской гимназии, — первый бал, на котором я был. /…/ Возвращаясь после ученья  домой, мы с Глебочкой  нарочно шли по той улице, где была женская гимназия, во дворе которой уже выравнивали сугробы по бокам проезда к парадному крыльцу и сажали в них два ряда необыкновенно густых и свежих ёлок. /…/ А навстречу шли из гимназии гимназистки в шубках и ботиках, в хорошеньких шапочках и капорах, с длинными, посеребрёнными инеем ресницами и лучистыми глазами, и некоторые из них звонко и приветливо говорили на ходу: «Милости просим на бал!»

После бала я долго был пьян воспоминаниями о нём и о самом себе: о том нарядном, красивом, лёгком и ловком гимназисте /…/, который с таким радостно-молодецким  холодком в душе мешался с нарядной и густой девичьей толпой, носился по коридору, по лестницам, то и дело пил оршад в буфете, скользил среди танцующих по паркету, посыпанному каким-то атласным порошком, в огромной белой зале, залитой жемчужным светом люстр и оглашаемой с хор торжественно-звучными громами военной музыки, /…/ и был очарован каждой попадавшейся на глаза лёгкой туфелькой, каждой белой пелеринкой, каждой черной бархаткой на шее, каждым шелковым бантом в косе…»

      Выпускницей этой гимназии, причём с золотой медалью, была и возлюбленная Бунина, Варвара Пащенко. Вполне возможно, что именно она рассказала ему о том,  каким  был кабинет начальницы, а он описал его  впоследствии в «Легком дыхании»:  «необыкновенно чистый и большой, так хорошо дышавший в морозные дни теплом блестящей голландки и свежестью ландышей на письменном столе», с  портретом « молодого царя, во весь рост написанного среди какой-то блистательной залы». Или о том, как резвились на переменах девочки и   встречали приехавших к ним знакомых:

« Доехав до угла, за которым была женская гимназия, я попросил дядю остановиться и с бьющимся сердцем, одергивая блузу и поправляя воротнички, побежал к гимназии.

   В швейцарской я погляделся в зеркало и нашел себя хорошеньким: должно быть, от слез и волнения лицо стало нежного цвета, на щеках играл румянец, глаза светились темным блеском.

    – Можно видеть, – робко спросил я у швейцара, – ученицу третьего класса, Александру Брянцеву?– Подождите пять минут, – сказал швейцар.
Я стал ждать. Мне стало снова весело и легко на душе. /…/
Резкий звонок заставил меня вздрогнуть, и сейчас же вслед за ним наверху и внизу коридоры зашумели и загудели молодежью. Саша сбежала ко мне еще более милая и изящная в своем простеньком платьице.
Смущенно и радостно улыбаясь, я подал ей руку. Около нас толпилось человек пятнадцать ее подруг, и потому мы отошли к самым выходным стеклянным дверям».
«Первая любовь»

Именно так, с радостью, вспоминал Иван Алексеевич в своих произведениях  очарование, нежную прелесть, чистую, свежую красоту  воспитанниц  Елецкой казенной женской гимназии.  Во взрослой жизни их судьбы складывались по-разному. Одни становились известными учительницами и гувернантками, другие применяли полученные знания в воспитании собственных детей. И всегда вспоминали свою елецкую «альма — матер» с благодарностью и теплом.