Выпуск 1.
«Федор Шаляпин – лицо символическое … в русском искусстве Шаляпин – эпоха, как Пушкин» — так писал в одном из писем А.М. Горький об этом изумительном русском певце и выдающемся актере, реформаторе музыкального театра. Кстати, именно Алексей Максимович стал невольным поводом знакомства И.А. Бунина и Ф.И. Шаляпина.
8 ноября 1901 года Бунин вместе с литераторами Л.Н. Андреевым, Н.Д. Телешовым, К.П. Пятницким и переводчиком А. Шольцем прибыл в Подольск для встречи с Горьким, ехавшим из Нижнего Новгорода в Крым для лечения. Полиция, напуганная проводами на нижегородском вокзале, превратившимися в политическую манифестацию, не пропустила в его Москву и задержала на станции с целью пересадки на другой поезд.
Как вспоминал Н.Д. Телешов, «сюда же, на свидание с Горьким, приехал и Ф.И. Шаляпин. Здесь, на платформе станции Подольск, мы все с ним и познакомились». Проводив Горького на севастопольский поезд, писатели уехали в Москву. Бунин и Шаляпин довольно быстро нашли общий язык и по приезде в столицу, продолжили знакомство в ресторане, где и провели всю ночь. У них оказалось немало общего, начиная с возраста. Шаляпин был моложе Бунина всего на два с половиной года, но очень близок независимостью суждений, артистическим даром, редким талантом и работоспособностью. По его словам, «работать — это… десятки, сотни раз повторять одно и то же до тех пор, пока получится хорошо». Расстались они уже друзьями.
Спустя несколько дней,13 ноября, Федор Иванович получил письмо от Бунина с приглашением посетить заседание литературного кружка «Среда»:
«Дорогой Федор Иванович, позволь тебе напомнить, по общей просьбе моих товарищей, к которой, конечно, от всей души присоединяюсь и я, — о твоем обещании посетить наш завтрашний вечер. Мы, т.е. небольшая компания пишущих, собираемся так еженедельно (по средам) на квартире Ник. Дмитр. Телешова /…/ для небольших чтений, разговоров и скромной выпивке и все будем чрезвычайно рады тебе. Если ты свободен весь вечер, поедем часу в 9-м. Могу заехать за тобой, или заезжай ты ко мне в Большую Московскую гостиницу /…/. Если не свободен – приезжай хоть попозднее, хоть на часок».
Шаляпин не отказался. Приехал, посмотрел, послушал. Дружеская атмосфера, царившая там, пришлась по душе. На «Средах» он стал желанным и нередким гостем. Более того, получил даже своеобразное прозвище, которое давали только постоянным членам кружка. И если Бунин там был «Живодёркой» за острый язык и критику, то Шаляпин — «Разгуляй». Смысл этой шуточной клички как нельзя лучше раскрывал одну особенность характера непревзойдённого оперного баса – жить с размахом, широко, не жалея сил, здоровья и времени. По воспоминаниям Ивана Алексеевича, «тратил он себя все-таки порядочно. Без умолку говорить, не давая рта раскрыть своему собеседнику, неустанно рассказывать то то, то другое, все изображая в лицах, сыпать прибаутками, словечками, — и чаще всего самыми крепкими, — жечь папиросу за папиросой и все время «богатырствовать» было его истинной страстью».
27 ноября 1902 года в интервью «Киевской газете» Иван Алексеевич, говоря о традиционных встречах писателей, упомянул и Шаляпина:
«Литературных собраний / …/ у нас несколько, и одни из них – «понедельники» – происходят у Леонида Андреева. Там собирается весь наш кружок, в том числе и Шаляпин».
Приехав на заседание кружка, Шаляпин обычно «слушал чтения, — хотя терпеть не мог слушать, — иногда садился за рояль и, сам себе аккомпанируя, пел — то народные русские песни, то французские шансонетки, то «Блоху», то «Марсельезу», то «Дубинушку» — и все так, что у иных «дух захватывало».
Н.Д. Телешов рассказывал Вере Николаевне Муромцевой, как однажды Шаляпин «явился к нам со словами: «Братцы, петь хочу…» и попросил меня вызвать Рахманинова. «Вы здесь меня слушайте, а не в Большом театре», — говорил он в тот вечер, пел, правда, так, как никогда. Чтение было отменено, и что это был за концерт! Уж не знаю, кто из этих замечательных артистов был выше! И как они друг друга увлекали!..»
Впоследствии, супруга Бунина справедливо заметила: «Известно, что артисты часто проявляют больше блеска в дружеской компании, чувствуя настоящих ценителей искусства, так бывало и с Шаляпиным: нигде он так не пел, как на «Среде» у Телешовых, когда ему аккомпанировал Рахманинов» .
На знаменитой фотографической карточке, в виде открытки разошедшейся в начале ХХ века в России в сотнях тысячах экземпляров, запечатлены члены «Среды»: Скиталец, Горький, Андреев, Шаляпин, Бунин, Телешов, Чириков.
А вот свой фотопортрет Шаляпин подарил Бунину, сделав надпись на лицевой стороне: «Милый Ваня! Мой Бог свободен от цензуры и я ликую! Тебя любящий Федор Шаляпин. Бунину 30/Х 902».
Через полгода Бунин преподнес Ф.И. Шаляпину второй том «Стихотворения», выпущенный в Санкт-Петербурге обществом «Знание» с надписью: «Федору Ивановичу Шаляпину от души. Ив. Бунин». Спустя несколько месяцев будет сделан ещё один подарок на память — перевод поэмы Д.Г. Байрона «Манфред» со словами: «Дорогому Федору Ивановичу Шаляпину Ив. Бунин Москва, 12 окт. 1903».
(продолжение следует)
