Часть 1.

После долгого Великого поста наступал главный христианский праздник – Пасха. Церковь называет Святую Пасху торжеством из торжеств, и это название как нельзя больше соответствует общенародному воззрению на неё. Заранее начинают готовиться все православные к этому торжеству, чтобы встретить его достойным образом, с подобающим благолепием и пышностью.

   Картина предпраздничной суеты и торжественного пасхального молебна  тех времён  запечатлена в  романе  И.А. Бунина «Жизнь Арсеньева»:

    «А потом начинался Великий пост – целых шесть недель отказа от жизни, от всех её радостей. А там – страстная неделя, когда умирал даже сам Спаситель.

На Страстной, среди предпраздничных хлопот, все тоже грустили, сугубо постились, говели – даже отец тщетно старался грустить и говеть, — и я уже знал, что в пятницу поставят перед алтарём в рождественской церкви то, что называется плащаницей и что так страшно – как некое подобие гроба Христа – описывали мне, в ту пору ещё никогда не видевшему её, мать и нянька. К вечеру великой субботы дом наш светился предельной чистотой, как внутренней, так и внешней, благостной и счастливой, тихо ждущей в своём благообразии великого Христова праздника. И вот праздник, наконец, наступал, — ночью с субботы на воскресенье в мире свершался некий дивный перелом, Христос побеждал смерть и торжествовал над нею. К заутрене нас не возили, но мы все же просыпались с чувством этого благодетельного перелома, так что, казалось бы, дальше не должно было быть места никакой печали. Однако она даже и тут была, даже на Пасхе.

Вечером в тихих и розовых весенних полях слышалось отдаленное, но все приближавшееся и все повторявшееся с радостной настойчивостью: «Христос воскресе из мертвых» — и через некоторое время показывались «христоносцы», молодые мужики без шапок и в белых подпоясках, высоко несшие огромный крест, и девки в белых платках, — эти несли в чистых полотенцах церковные иконы. Все шли с торжествующим пением, входили во двор и, дойдя до крыльца, радостно и взволнованно, с сознанием честь честью завершенного дела, замолкали, затем братски, как равные с равными, целовались со всеми нами мягкими и теплыми, очень приятными молодыми губами и осторожно вносили крест и иконы в дом, в зал, где в тонком полусвете весенней зари мерцала в главном углу лампадка, и ставили иконы на сдвинутые под лампадку столы, на новые красивые скатерти, а крест в меру с рожью. Как прекрасно было все это!»

    Пасхальная ночь в России была особенной. Праздничные службы служили не только в храмах, но даже и на вокзалах, для тех, кто вынужден был работать или находился в пути, вдали от дома. Свидетельство этому —  в рассказе И.А. Бунина «На чужой стороне»:

«На вокзале не было обычной суматохи: наступала святая ночь. /…/

Проезжим мужикам из голодающей губернии некуда было пойти приготовиться к празднику. Они сидели в темноте на конце длинной платформы. /…/ Все думали об одном, всех соединяла одна грусть, одни воспоминания. Вот наступает вечер, наступает сдержанная суматоха последних приготовлений в церкви. На дворах запрягают лошадей, ходят мужики в новых сапогах и ещё распоясанных рубахах, с мокрыми расчесанными волосами, полунаряженные  девки и бабы то и дело перебегают из изб к пунькам, в избах завязывают в платки куличи и пасхи… /…/

Вдруг где-то далеко ударили в колокол. Мужики зашевелились, разом поднялись и, крестясь, с обнажёнными головами, до земли поклонились на восток. /…/

В окнах вокзала уже трепетали огни восковых свечей. Золотые иконы сливались с золотым их блеском. Зала третьего класса наполнялась служащими, рабочими. /…/

Поспешно прошел молодой священник с причтом и стал облачаться в светлые ризы/…/

«Воскресение твое, Христе Спасе, ангели поют на небеси…» — торопясь начал священник звонким тенором.

И как только он сказал это, вся толпа заволновалась, и сразу стало светлее в зале, на всех лицах засиял теплый отблеск восковых свечей, загоревшихся во всех руках».

————