Литературно-мемориальный музей И.А. Бунина

Выпуск 8.

Во время рождественских каникул и под Новый год в женской гимназии устраивались вечера, на которые приглашались  воспитанники  мужской  казенной гимназии.

Перед балом зал украшался гирляндами из еловых веток, оборудовались специальная эстрада и киоск, в котором продавались программы бала, художественно оформленные, с   текстом, написанным каллиграфическим почерком. Киоск возглавляла обязательно красивая барышня. На эстраде помещался духовой оркестр. Танцами руководил распорядитель танцев, кавалер с большим розовым бантом. Танцующие были в парадной форме и белых перчатках.

«… мне вспоминается бал в женской гимназии, – первый бал, на котором я был. Дни стояли тоже очень морозные. Возвращаясь после ученья домой, мы с Глебочкой нарочно шли по той улице, где была женская гимназия, во дворе которой уже выравнивали сугробы по бокам проезда к парадному крыльцу и сажали в них два ряда необыкновенно густых и свежих елок. Солнце садилось, все было чисто, молодо и все розовело – снежная улица, снежные толстые крыши, стены домов, их блестящие золотой слюдой стекла и самый воздух, тоже молодой, крепкий, веселящим эфиром входивший в грудь.

А навстречу шли из гимназии гимназистки в шубках и ботиках, в хорошеньких шапочках и капорах, с длинными, посеребренными инеем ресницами и лучистыми глазами, и некоторые из них звонко и приветливо говорили на ходу: «Милости просим на бал!» – волнуя этой звонкостью, будя во мне первые чувства к тому особенному, что было в этих шубках, ботиках и капорах, в этих нежных возбужденных лицах, в длинных морозных ресницах и горячих, быстрых взглядах, – чувства, которым суждено было впоследствии владеть мной с такой силою …

После бала я долго был пьян воспоминаньями о нем и о самом себе: о том нарядном, красивом, легком и ловком гимназисте в новом синем мундирчике и белых перчатках, который с таким радостно-молодецким холодком в душе мешался с нарядной и густой девичьей толпой, носился по коридору, по лестницам, то и дело пил оршад в буфете, скользил среди танцующих по паркету, посыпанному каким- то атласным порошком, в огромной белой зале, залитой жемчужным светом люстр и оглашаемой с хор торжествующе-звучными громами военной музыки, дышал всем тем душистым зноем, которым дурманят балы новичков,

и был очарован каждой попадавшейся на глаза легкой туфелькой, каждой белой пелеринкой, каждой черной бархаткой на шее, каждым шелковым бантом в косе, каждой юной грудью, высоко поднимавшейся от блаженного головокруженья после вальса…»

                                              И.А. Бунин «Жизнь Арсеньева»

Выпуск 7.

В конце этого же квартала стоит красивое кирпичное двухэтажное  здание с элементами готики, построенное в 1878 году.

  Елецкая женская казённая гимназия, которая была признана одной из лучших в российской дореволюционной провинции. Она давала гимназисткам педагогическое образование, звание учительницы начальных училищ и право заниматься обучением на дому. А те из них, которые оставались после 7 класса для специальной подготовки ещё на год, проходили своеобразную педагогическую практику: посещали приюты для сирот, находившиеся на попечении какого-либо купца, обучали детей грамоте, вязанию, вышиванию, проводили уроки под наблюдением преподавателя в начальных классах гимназии.

  В 1885 году Василий Немирович-Данченко, посетив Елец, написал:

«Женская гимназия славится в Ельце, и недаром. Девушки получают серьёзное образование и производят самое отрадное впечатление с первого же раза. Печать какой-то особенной деловитости лежит на них. Самая гимназия содержится исключительно на городские средства. Ни правительство, ни земство не дают ничего. Сбор за учение идет в пользу города, но, разумеется, не покрывает и трети расходов. До сих пор здесь годовая плата за обязательные предметы не превышала 20 рублей, а вместе с необязательными 25 руб.  Как ни мала эта плата сравнительно с тою, какая существует в других подобных учреждениях, тем не менее, вопрос об увеличении её на 5 руб. разбирался целый год и управа колеблется: привести это в исполнение или нет. Благодаря дешевизне образования, теперь здесь учатся более трехсот девушек. Не только привилегированные сословия, но и масса мещанства спешит воспользоваться возможностью дать своим дочерям мало-мальски сносное воспитание.

Нужно прибавить, что на первых порах именно это самое мещанство в Ельце упорно противодействовало учреждению гимназии и роптало против неё, но потом живо оценило новое дело и теперь от него нет отбою. Восемь классов с педагогическим отделением усердно посещаются горожанками, и, нужно сказать правду, едва ли что-нибудь другое могло так поднять Елец, как именно эта гимназия».

    «Елец. Из записной книжки скучающего туриста. 1885 год»

За «благонравие и успехи в науках» лучшие ученицы награждались золотыми и серебряными медалями. С золотой медалью окончила эту гимназию  первая любовь И.А. Бунина – Варвара Пащенко.

Выпуск 6.

Выпускником этой елецкой альма-матер был известный купец, промышленник и меценат, Александр Николаевич Заусайлов, прозванный в городе «махорочным королём».

Хозяин табачной фабрики и завода по производству плодово-ягодных вин в Пажени (так раньше назывался посёлок Ключ Жизни) имел в Ельце три шикарных дома, два из которых были на Манежной.

«Глядят глаза в глаза – через дорогу.
Приблизимся, читатель, к их порогу.
Дом слева срублен на века из дуба.
Он потемнел от времени, голуба,
Но, все ж, такой многооконный, важный,
Объемистый, хотя одноэтажный.
Фундамент его каменный высок,
Наличники из липовых досок,
На них, как кружево, затейливы узоры
К себе прохожих привлекают взоры.
Под крышей из железа, словно ризы,
Орнаментом украшены карнизы.
Жил в доме Заусайлов Алексей.

Алеша был и скромен, и прилежен,
Всегда с отцом учтив, с мамашей нежен,
со сверстниками в чём-либо плохом
Не принимал Алёшенька участья
Семейного вкусить, готовясь, счастья,
В Ельце считался первым женихом.
И к его дому, как к святому месту
Шли на прогулку с мамами невесты.
А дом напротив… Господи, спаси!
Ты чашу сию мимо пронеси!
Такой жених и даром-то не нужен,
Не станет вертопрах примерным мужем.

… В три этажа, из камня особняк.
Открыт для всех гуляк и забияк.
Хозяин же, Володька Заусайлов, —
Любезный друг кутил, чудил, гусаров,
В уезде самый первый франт и мот,
Шутник, повеса… Словом, обормот!

Володьку страстно женщины любили,
Катал он их в своём автомобиле,
Устраивал их вин французских душ
Для развесёлых и гулящих душ.
Гостями полон был Володин дом.
В нем до утра пиров весёлых гром,
Блеск ярких люстр, хрустальный звон бокалов,
То звонкий смех, то пение вокала.
Лишь утром, когда зорька ночь рассеет
Стихало в доме брата Алексея.
Пустел он от приятелей-друзей.
Сейчас в нём краеведческий музей.
За домом ботанический был сад
С розарием, теплицею, беседкой.
Под изумрудной пихтовою веткой
Рос ароматный крымский виноград.
Год целый, словно дивные опалы,
Цвели в теплицах лилии и калы.
Как многоцветный драгоценный колос
Цвёл чудный шпажник, томный гладиолус
В глазах пестрели кровью, снегом, глиной
Любимцы дней осенних – георгины!
За стёклами теплиц встречали розы
Суровые крещенские морозы.

Сад Заусайлова был сказочной находкой
Для жён купца: для первой, для второй.
Беда, всегда нежданною порой,
Стучится в дом…  Болея злой чахоткой,
До смерти здесь, расслабленной походкой,
Они гуляли, медленно сгорая…
В свой срок нашли ль они в чертогах рая
Приют, супруга превратив в вдовца,
Алёши и Владимира отца.
Придя в себя от бедствий, как от грома,
Отец оставил детям оба дома».

             (отрывок из поэмы Ю. Ширяева «Незабываемое»)

 Сыновей Заусайлова Бунин, вероятно, знал, так как в  «Жизнь Арсеньева» есть такие строки:

« В начале сентября того года, когда я перешел в четвертый класс, неожиданно захотел вступить со мной в приятельство один из моих товарищей, некто Вадим Лопухин. Как-то на большой перемене он подошел ко мне, взял меня за руку выше локтя и сказал, прямо и пусто глядя в глаза мне: – Послушай, хочешь войти в наш кружок? Мы образовали кружок гимназистов-дворян, чтобы не мешаться больше со всякими Архиповыми и Заусайловыми. Понимаешь?»

Выпуск 5.

Минуя этот квартал, мы приблизимся к мужской казённой гимназии. Расположенная в глубине двора, она занимала здание на Успенской улице, а фасадом и парадным входом выходила на Манежную.

  Открыли её в 1871 году. Финансирование проекта и строительство здания осуществлял известный банкир и строитель железных дорог в Российской империи Самуил Соломонович Поляков. Зная желание Полякова получить разрешение на постройку Орловской линии Юго-восточной железной дороги, елецкое земство разрешило воплотить этот весьма выгодный проект с условием – соорудить также гимназическое здание. Построили его по типовому проекту, кирпичное, в два этажа. Но при этом, как любой дом в городе, предельно привязав к окружающему ландшафту. Была здесь и еще одна характерная местная архитектурная изюминка: вдоль глухого, искусно выложенного каменного забора, неожиданно открывалась вся картина здания с литым чугунным балконом, сад, с  изящным фонтаном перед главным фасадом.

Со временем Елецкая казённая классическая гимназия стала лучшей не только в городе, но и во всей Орловской губернии. Сильный преподавательский состав и относительно небольшая плата за обучение сделали её необычайно популярной. Её выпускники, как правило, продолжали своё обучение в ведущих университетах Москвы и Санкт – Петербурга, становясь юристами, врачами, инженерами, учеными.

 Стены гимназии до сих пор помнят выдающихся впоследствии  воспитанников: писателей Ивана Бунина и Михаила Пришвина, ученого и религиозного  философа с мировым именем Сергея Булгакова, наркома здравоохранения Николая Семашко, лидера кадетской партии Андрея Шингарёва, ректора Московского госуниверситета (1934 – 43 гг.) Алексея Бутягина и академика Николая Недокучаева.

В настоящее время  здесь, в  средней общеобразовательной школе № 1, носящей имя М.М. Пришвина,  учатся дети.