Литературно-мемориальный музей И.А. Бунина

После  стирки и сушки  льняное и полотняное бельё  обрабатывалось рубелём – крупной, тяжелой удлиненной колотушкой с рядом поперечных борозд, а также скалкой, то есть круглой палкой, которой обычно раскатывают тесто.

  Делали  рубеля из   древесины твёрдых лиственных пород: дуба, рябины,   клёна, берёзы.

     Деревянную заготовку обрабатывали вручную. Торцы рубеля ровно опиливали, острые углы на гранях округляли напильником. Из этой же заготовки вырезали ручку.

Процесс глажки происходил так: выстиранное, слегка влажное белье накручивали на скалку, чтобы получалась скатка.  На  неё сверху укладывали рубель зубчатой стороной вниз и прокатывали им несколько раз, с силой прижимая рубель обеими руками за рукоять и противоположный конец.

 В елецкой  мещанской семье  Скуфьиных гладили  немного по –другому: «… штука белья, например, полотенце, расстилалось по столу, на него поперечно клалась скалка, и нужно было, сильно ударив по скалке рубелем, прокатить её по полотенцу, и так несколько раз, поворачивая и расправляя его, пока оно не станет вполне гладким».

   Рубель часто преподносили в качестве подарка. В таком случае обратная сторона рубеля, которая обычно оставалась гладкой,  могла быть украшена красивой резьбой.  Парень, присматривающий невесту, мог подарить такой рубель приглянувшейся девушке.

Полоскать бельё ходили на речку. Мокрое и тяжелое, его обычно носили на коротких коромыслах в узлах или корзинах. Там, тщательно прополоскав, его укладывали на большой гладкий камень на берегу. Затем брали валек – довольно тяжелую деревянную колотушку с ручкой – и били по сложенному белью, переворачивая и выбивая из него лишнюю влагу. Эта операция с битьем и переворачиванием повторялась несколько раз.

 «На следующий день с утра моя матушка снаряжалась полоскать бельё в речке, для чего брала и меня, как старшего в помощь. Мокрое тяжелое бельё мама несла на том же  коротком коромысле в узлах, один узел поменьше нес и я. Улица шла под уклон и вскоре открывался поперечный овраг, по дну которого бойко тёк ручей в каменистом русле. Часть этого ручья была закрыта  специальным помещением в виде длинного деревянного сарая, вернее галереи. В ней могли помещаться десятка полтора – два женщин прачек. Этот ручей был тогда достаточно чистым с прозрачной холодной и летом водой ключевого происхождения. Удары вальком, гулкие голоса женщин, их смех и подзуживание друг друга сливались в общий весёлый шум, поднимающийся к высокому двухскатному потолку галереи, а хорошо обработанное бельё наполняло её приятным запахом».

(из воспоминаний уроженца Ельце К.В. Скуфьина)

Вальком пользовались прачки не только в России, но и в других странах. Причем, использовали его не только при полоскании, но и при стирке. Белье, пропитанное мыльным раствором, укладывали на доски, а потом били по нём вальком. Интересно, что свою форму валек сохранил на протяжении девяти веков. Изготавливали его из березы, липы, осины.

По размеру вальки делались разными: для девочки — поменьше и полегче, для женщины — побольше и потяжелее.

«Вокруг прорубей, из которых пила вся Дурновка, над вонючей темно-бутылочной водой, по целым дням стояли, согнувшись и подоткнув юбки выше сизых голых колен, в мокрых лаптях, с большими, закутанными головами, бабы. Они вытаскивали из чугунов с золою свои серые замашные рубахи, мужицкие тяжевые портки, детские загаженные свивальники, полоскали их, били вальками и перекликались, сообщая друг другу, что руки «зашлись с пару», что во дворе у Матютиных помирает в горячке бабка, что у снохи Якова завалило горло…» 

                                                          И.А. Бунин «Деревня»

Если валёк предназначался в качестве подарка, то тыльную сторону украшали затейливой резьбой.

Очень трудоемким делом в ХIХ — начале ХХ века была стирка.

«В мещанском быту особое место по напряженности и тяжести работы занимала тогда ежемесячная стирка белья. Во-первых, накануне надо было натаскать воды с колонки, находящейся за полтора квартала,  чем в основном могла заняться только наша мама, для чего в теплое время года она пользовалась особыми укороченными коромыслами, опирающимися сзади на оба плеча, а зимой – санками.

На следующий день с раннего утра в нашей маленькой кухне кипела работа – часть белья кипятилась на загнетке с древесной золой и поташом, одновременно другая часть стиралась с мылом в деревянных корытах. Было душно, парко, все были в поту».

(из воспоминаний уроженца Ельца К.В. Скуфьина)

Постельные принадлежности, скатерти, полотенца, нижнее белье и детские вещи кипятили в котлах на печке, добавив золу и поташ (вещество, напоминающее соду).

Мелкие вещи стирали в небольшом деревянном корыте. Свое название предмет получил от слова «кора», потому как изначально именно из нее делались первые корыта. Впоследствии их стали мастерить из половинок колоды, выдалбливая в бревнах углубления.

Хорошо удалить загрязнения помогало не только мыло, но и стиральная доска.

Она представляла собой толстую деревянную пластину с ребристой поверхностью, о которую   интенсивно терли намоченную в мыльном растворе одежду  для лучшего удаления пота и грязи.

В качестве специального приспособления при стирке доска появилась в начале XIX века — до этого стираемое бельё тёрли о камни и другие естественные поверхности. Первые стиральные доски, были полностью деревянными, но уже в 1833 г. была запатентована стиральная доска, представлявшая собой деревянную рамку с заключённой в неё ребристой металлической поверхностью.

Осенью, когда солили капусту, необходим был специальный острый широкий полукруглый нож на ручке   – секач или сечка.   Им можно было не только рубить овощи, но и мясо для котлет и пельменей.

Рубка капусты на зиму, если в ней участвовало несколько женщин, сопровождалась   песнями,  о чем пишет Бунин в романе «Жизнь Арсеньева» в описании елецкого подворья Никулиной:

«Из кухни, в лад долгому осеннему вечеру, слышался дробный стук и протяжное «У церкви стояла карета, там пышная свадьба была…» — это пели и рубили на зиму острыми сечками свежие тугие кочаны капусты слободские девки-поденщицы».

    И.А. Бунин «Жизнь Арсеньева»

 В мещанских семьях предпочитали справляться своими силами, без привлечения помощников:

«Осенью в нашем доме царила напряженная атмосфера создания запасов на зиму. В кадках среднего размера солились огурцы, несколько большего размера кадка использовалась для мочения яблок, именно антоновки, обязательно с использованием ржаной соломы. Оставшуюся от воза часть яблок складывали в ящики и хранили на чердаке. В особо сильные морозы эта антоновка, бывало, замерзала, но оставалась съедобной. /…/ особо крупная бочка ведер на двадцать тщательно готовилась под капусту. На рубку капусты мобилизовались все женщины нашего дома.

Рубили на специальной машинке в виде деревянного продолговатого ящика, на дне которого укреплялись широкие поперечно-косые ножи. Обычно на ней работала мама и я, довольно нервное дитя в малолетстве, бывало, неудержимо плакал, опасаясь, что при движении кочана мамины руки, напиравшие на него сверху, попадут на острые ножи. Часть капусты рубилась и без машинки сечкой. Резаную капусту вместе с некоторым количеством моркови носили ведрами в погреб и укладывали в бочку слой за слоем, тщательно утрамбовывая. Сверху клался гнет в виде промытой глыбы известняка».

(из воспоминаний уроженца Ельца К.В. Скуфьина)

В бунинское время ни один праздничный стол не обходился без варенья. В кладовых дворянских усадеб и мещанских домов в прохладе стояли многочисленные банки любимого взрослыми и детьми сладкого душистого лакомства.

    «/…/весь вечер пили чай, варенья было страшно много и всё разное, так что можно было подходить и пробовать, подходить и пробовать; затем наставили столов, зажгли столько спермацетовых свечей, что они отражались во всех зеркалах, и по комнатам, полным дыма душистого жуковского табаку, шума и говора, был золотистый блеск, как в церкви».

И.А. Бунин «Суходол»

Правила гостеприимства требовали обязательно угостить любого, даже неожиданного, гостя. И варенье в этом случае было незаменимо.

«Хозяйка  угощала гостя белым хлебом, чаем и вареньем, много говорила, делая вид, что осведомлена в сельском хозяйстве /…/ Но Лукьян Степанов говорил только о своих лошадях, об умолоте, очень охотно ел белый хлеб, деликатно брал ложечку варенья прямо из вазы, глубоко запускал её в рот, клал обратно и пил чай.» 

И.А. Бунин «Князь во князьях».

Хозяйка варила варенье летом, в сезон ягод и фруктов.

    «Вечер в конце июня. Со стола на террасе ещё не убран самовар. Хозяйка чистит на варенье ягоды».   

                  И.А. Бунин  «Кума»

   «Все шло обычным летним порядком: встречи утром, купанье перед обедом и обед, потом отдых по своим комнатам, потом сад, — они что-нибудь вышивали, сидя в берёзовой аллее и заставляя меня вслух читать Гончарова, или варили варенье на тенистой полянке под дубами, недалеко от дома, вправо от балкона …»

  И.А. Бунин «Натали»

Верным помощником становился при этом медный таз на длинной деревянной ручке. И хотя был он по объему невелик, всего на 1 кг ягод, варенье получалось отменным.  

«Варенье варили в медном тазу с ручкой  в печи на таганке. При обилии яблок и груш их сушили в печи или, если подряд стояли жаркие дни, то и на крыше сарая, нанизывая кусочки на нитку».

   (из воспоминаний уроженца Ельца К.В.Скуфьина)